В начале 1900-х годов в нашем городе дважды в неделю выходила газета «Двинский листок», на страницах которой можно и сегодня найти много прелюбопытных сведений из жизни горожан. Жизни, протекавшей более ста лет тому назад…
К примеру, мы узнаем, что в июне 1900 года местный исполнительно-санитарный комитет постановлял закрыть еврейские общественные бани на Мясницкой и Огородной улицах. Причина – «посуда для мытья, скамьи, ящики для хранения платья пришли в совершенную ветхость и к тому же содержатся крайне неопрятно».
В этом же месяце местный полицмейстер призывал приставов неуклонно следить за исполнением обязательного постановления об очистке и вывозу нечистот, «не дозволяя производить таковую днем из ассенизаторов, которые не имеют герметически закрывающихся железных бочек, насосов и печей для сжигания газов». Внимание полиции обращалось и «на неаккуратную очистку улиц», о чем говорилось так: «И правда, некоторые улицы, и далеко не захолустные, у нас совсем не метутся, а которые и метутся, то вовсе не в такое время, когда бы следовало. Не ранним утром, когда на улице еще мало народа, а в течение дня».
6 июля 1900 года до сведения горожан доводилось следующее. «Рижская улица, и так далеко не широкая, до крайности стеснена не прекращающимся целый день, от раннего утра до позднего вечера, движением ломовых извозчиков с кладью, тем более что извозчики эти совершенно не следуют установленному порядку езды – держаться правой стороны, а пускают лошадей как попало, затрудняя проезд экипажей».

Главный враг – перекупщик.

В «Двинском листке» от 30 июля эмоционально рассказывалось «об одном из больных мест г. Двинска – подорожании съестных припасов». И в этом отношении день сегодняшний смотрится несколько позитивнее дня вчерашнего. «Бедные люди, отправляясь на базар, чуть не плачут, подсчитывая, сколько им придется израсходовать на покупку самого необходимого. Если не питаться исключительно одним хлебом да селедкой, то истратить рубль в сутки на семью из 3–4 человек положительно необходимо. А такая трата на одну только пищу маленьким людям не по силам, потому что у всякого много и других нужд», – писал современник, раскрывая затем причины «дороговизны», находя их в том числе и в железных дорогах, которые «привозят массу пассажиров, оставляющих в станционных буфетах большие деньги; немало требуется и для серого люда, появляющегося в Двинске во время навигации на судах и плотах; наконец, и на 72 тыс. населения города требуется ежедневно немалое количество жизненных продуктов».
Однако главная причина в непомерных ценах на продукты все же виделась не в этом, а в злостных перекупщиках. «Перекупщичество у нас процветает в самых широких размерах. Каждый базарный день перекупщики чуть свет стоят на всех дорогах, ведущих в город, и на базар попадает только очень немногое, что почему-либо они не захватили. Но и это немногое не доходит до свободного покупателя, появляющегося на базаре обычно с 8 часов утра, потому что, кроме перекупщиков, встречающих продавцов за городом, целая армия их дожидается уже на месте и перехватывает остальное. Таким образом, – справедливо возмущается автор, – чуть не весь базар переходит в руки нескольких десятков лиц, которые и назначают свои цены. При этом трудно отличить перекупщика от приехавшего в город продавца. Дело в том, что крестьянин, для которого удобней сразу получить деньги за товар и быть свободным, передает перекупщику до известного часу и лошадь с телегой.
А сам отправляется или за покупками, или же просто поглазеть. Продавцы, захватывая припасы в свои руки и устанавливая свою цену, на этом не останавливаются. Они не брезгуют обманом. Особенно хорошо удается смешивание масла с водою. Покупает, например, хозяйка несколько фунтов масла. На вид и на вкус масло превосходное. Приносит домой: нужно посолить или перемять. И вот после такой операции масла остается как раз вдвое меньше: вы покупаете 10 фунтов, а получается только 5. Нередко практикуется сдабривание сметаны и масла мукой, разбавление молока водой и т. п. Таким образом, обыватель, и богатый, и бедный, платит за все вдвое, и должен платить, ведь необходимо запастись на целую неделю, потому что базары у нас бывают по средам на Новом строении и по пятницам на Соборной площади. <...> Не купив что-либо на базаре, приходится докупать недостающее в лавке, а там, конечно, все дороже, чем даже у перекупщиков.
Имеется, правда, постановление Думы, которым устанавливается базар еще и в понедельник, и тоже на Соборной площади: об этом было объявлено в ближних волостных правлениях, но объявление это действия не возымело, и площадь в понедельник пуста – никто из крестьян на базар не приезжает…» Вот такие нравы бытовали некогда в славном городе Двинске. Правда, некоторые из них с успехом перекочевали и в наш день. И молоко разбавляют, и масло уж не то. Не говоря о сливках.

«До слуха долетает отборная брань».

Двинчане жаловались газете по самым разным поводам. Вот еще один пример: по вечерам у казенной винной лавки на Дворянской улице собирались толпами возвращающиеся с работы чернорабочие. Они «буквально загораживают и без того неширокий тротуар и даже часть улицы, располагаясь как у себя дома для распития соток и сороковок, – писала газета. – Как бы старательно ни обходили это место прохожие, однако до слуха их нередко долетает отборная брань. Такое же можно наблюдать и около большинства казенных лавок, но ни одна из них не стоит на такой людной улице, как лавка около переезда, служащего путем сообщения Нового строения с городом».
«Двинский листок» за 1900 год информировал и о криминальных происшествиях, но вспоминать о них в праздничные дни не хочется. Разве что об одном, когда в ночь на 25 августа у мещанина Самуила Либермана, на улице Либавской, «неизвестно кем была украдена лошадь с линейкой в полной упряжи стоимостью до 200 рублей. Утром на другой день, чинами сыскного отделения лошадь с экипажем были найдены в пустующих конюшнях 6-й батареи 25-й артиллерийской бригады. Виновные не обнаружены. Интересно то обстоятельство, – делала акцент газета, – что воры для сокрытия следов колес на мягком песке переносили линейку несколько раз с места на место». Вполне можно предположить, экипаж с лошадью понадобился двинским гулякам для каких-то увеселительных нужд. Так нынче некоторые из озорства угоняют чужие машины – покатаются и бросят. Вероятно, хозяин лошади сильно пожалел, что животное не умеет говорить, в противном случае указ на виновника копытом явился бы неоспоримым доказательством содеянного.
А вот и еще один исторический штрих к городскому портрету начала XX века. «Двинский листок» сообщал «об исправлении тротуара» от Рижской улицы к Подмогильной Слободке, со стороны железнодорожного забора. «Давно пора было это сделать – выражает свое мнение издание, – потому что во всем Двинске ни на одной улице, ни в одном квартале нельзя было найти такого «образцового» тротуара, на котором среди белого дня спотыкались постоянно не только пьяные, но и трезвые, и публика обыкновенно предпочитала кирпичной дорожке тротуара булыжную мостовую».

Представление всем на удивление.

Под занавес газетных публикаций вековой давности обратимся к подробнейшему сообщению о том, что в Двинском театре 13 и 14 октября в 8 часов вечера был представлен «Движущийся Парижский Фото-Синема-Калейдо-Театр». Каждое представление состояло «из трех отделений, включающих 90 поражающих картин живой фотографии и калейдоскопической светящейся проэкции». Двинчане впервые имели возможность увидеть «оба сенсационных процесса капитана Дрейфуса, то есть начиная с процесса в октябре 1894 года перед военным судом в Париже, как то махинации и подлоги подполковников Анри, дю Пати де Клама и майора Эстергази, разжалования Дрейфуса, переведения его на Чертов остров, его жизнь на Чертовом острове, обратный путь во Францию, главные его защитники и противники. (Дело Дрейфуса – процесс (1894-1906) по делу о шпионаже в пользу Германской империи, в котором обвинялся офицер французского генерального штаба, капитан Альфред Дрейфус (1859-1935).
Процесс сыграл огромную роль в истории Франции и Европы конца XIX века – прим.). Со всеми важными событиями до окончания пересмотра его процесса в Рене в 1899 году, а также прогулка по Парижской выставке, по новой программе с обозрением всех чудес и редкостей Парижской выставки 1900 года, а также во второй раз: бомбардировка и взятие форта Таку союзными войсками». (Сражение за форт Таку (Даку) происходило в июне 1900 года в Китае между гарнизоном ихэтуаней, восставшими «боксерами», и силами международной коалиции – десантным отрядом и флотилией кононерок – прим.).
Во время представления в Двинске играл «оркестр военной музыки, и барышни в сопровождении своих кавалеров томно вздыхали, глядя на экран. Вероятно, иногда им становилось дурно…
Цена мест с включением благотворительного сбора и платы за хранение платья варьировались следующим образом: «ложи бенуара – 5 руб., купон – 3 руб., остальные ложи – 2 руб. 50 коп., кресла первого ряда – 1 руб. 75 коп., остальные ряды – 75 коп., стулья – 45 коп., балкон – 25 коп.». Кто-то мог запросто купить билет за пять рублей, кто-то с трудом выделял на него 25 копеек, но свободных мест на представлениях не было.

Автор: Жанна ЧАЙКИНА.

В «Двинском листке» от 30 июля эмоционально рассказывалось «об одном из больных мест г. Двинска – подорожании съестных припасов». И в этом отношении день сегодняшний смотрится несколько позитивнее дня вчерашнего. «Бедные люди, отправляясь на базар, чуть не плачут, подсчитывая, сколько им придется израсходовать на покупку самого необходимого. Если не питаться исключительно одним хлебом да селедкой, то истратить рубль в сутки на семью из 3–4 человек положительно необходимо. А такая трата на одну только пищу маленьким людям не по силам, потому что у всякого много и других нужд», – писал современник, раскрывая затем причины «дороговизны», находя их в том числе и в железных дорогах, которые «привозят массу пассажиров, оставляющих в станционных буфетах большие деньги; немало требуется и для серого люда, появляющегося в Двинске во время навигации на судах и плотах; наконец, и на 72 тыс. населения города требуется ежедневно немалое количество жизненных продуктов».
Однако главная причина в непомерных ценах на продукты все же виделась не в этом, а в злостных перекупщиках. «Перекупщичество у нас процветает в самых широких размерах. Каждый базарный день перекупщики чуть свет стоят на всех дорогах, ведущих в город, и на базар попадает только очень немногое, что почему-либо они не захватили. Но и это немногое не доходит до свободного покупателя, появляющегося на базаре обычно с 8 часов утра, потому что, кроме перекупщиков, встречающих продавцов за городом, целая армия их дожидается уже на месте и перехватывает остальное. Таким образом, – справедливо возмущается автор, – чуть не весь базар переходит в руки нескольких десятков лиц, которые и назначают свои цены. При этом трудно отличить перекупщика от приехавшего в город продавца. Дело в том, что крестьянин, для которого удобней сразу получить деньги за товар и быть свободным, передает перекупщику до известного часу и лошадь с телегой.
А сам отправляется или за покупками, или же просто поглазеть. Продавцы, захватывая припасы в свои руки и устанавливая свою цену, на этом не останавливаются. Они не брезгуют обманом. Особенно хорошо удается смешивание масла с водою. Покупает, например, хозяйка несколько фунтов масла. На вид и на вкус масло превосходное. Приносит домой: нужно посолить или перемять. И вот после такой операции масла остается как раз вдвое меньше: вы покупаете 10 фунтов, а получается только 5. Нередко практикуется сдабривание сметаны и масла мукой, разбавление молока водой и т. п. Таким образом, обыватель, и богатый, и бедный, платит за все вдвое, и должен платить, ведь необходимо запастись на целую неделю, потому что базары у нас бывают по средам на Новом строении и по пятницам на Соборной площади.  Не купив что-либо на базаре, приходится докупать недостающее в лавке, а там, конечно, все дороже, чем даже у перекупщиков.
Имеется, правда, постановление Думы, которым устанавливается базар еще и в понедельник, и тоже на Соборной площади: об этом было объявлено в ближних волостных правлениях, но объявление это действия не возымело, и площадь в понедельник пуста – никто из крестьян на базар не приезжает…» Вот такие нравы бытовали некогда в славном городе Двинске. Правда, некоторые из них с успехом перекочевали и в наш день. И молоко разбавляют, и масло уж не то… Не говоря о сливках.

В Первую мировую войну германские войска протоптались под Двинском два с половиной года и взяли город лишь благодаря революционной анархии и развалу русской армии. В сорок первом все было гораздо сложнее – фактор внезапности, преимущества в боевом опыте и военной технике, господство в воздухе… У стен Даугавпилса фашистская армада оказалась уже на пятый день войны, на рассвете четверга 26 июня 1941 года.
Основной удар на Даугавпилсском направлении наносил 56-ой механизированный корпус групп армий «Север», стремительно наступавший по шоссе Зарасай – Даугавпилс. Немцам нужны были стратегические переправы через Даугаву, поэтому они торопились. Фашисты воспользовались тем, что две советские армии в этом районе отходили в разных направлениях. Никто не ожидал столь быстрого прорыва фашистских танков, вот почему город оказался совершенно неподготовленным к последовавшим вскоре событиям.
Расквартированная в Даугавпилсе 23-я стрелковая дивизия уже в первый день войны выступила к западной границе, но до места назначения так и не добралась – в Литве была разгромлена механизированными частями фельдмаршала Манштейна, погиб и ее командир. В городе остались лишь вспомогательные подразделения дивизии, командовал которыми майор Еськов. В его распоряжении было всего две роты, одна из которых заняла позиции у крепости, а вторая охраняла мост. Солдаты из хозвзвода вырыли окопы вдоль дамбы и заняли оборону у электростанции. Саперы заминировали мост.

День первый.

Опасаясь затяжных боев и серьезных потерь, гитлеровское командование решило применить в отношении города принцип «Троянского коня». Через Даугавпилс уже несколько дней шел непрерывный поток отступавших частей и беженцев. Накануне штурма в город проникла фашистская разведгруппа, которая удостоверилась, что его защитников – горстка. К исходу 25 июня немцы были уже в Скрудалиене, всего в нескольких километрах от Даугавпилса. 8-я танковая дивизия генерала Бромберга заняла позиции к югу от города.
Главная роль во взятии шоссейного и железнодорожного мостов отводилась спецподразделению вермахта – 800-му диверсионному полку «Бранденбург». Большинство его военнослужащих являлись «фольксдойче» (этническими немцами) и свободно владели русским языком. Рано утром 26 июня большая группа диверсантов, переодетых в красноармейскую форму, сконцентрировалась на Гриве. Часть их на лодках переправилась с Юдовки в Гаек, чтобы атаковать красноармейцев с тыла. Остальные двинулись к мосту через Даугаву. Немцы «играли» под отступающих советских солдат.
В завязавшейся короткой перестрелке командовавший нападавшими офицер и несколько его подчиненых были убиты или ранены. Но мост был захвачен, а почти все его защитники перебиты. Большинство их так и не успели взять в руки оружие. Железнодорожный мост получил незначительные повреждения. В город рванулась фашистская пехота и танки.
Завязались уличные бои, в ходе которых пострадали многие здания в центральных кварталах – особенно нынешней Городской думы и почтамта. Почти все гитлеровцы были вооружены автоматическим оружием, пехоту поддерживали танки и «юнкерсы». Отстреливаясь из винтовок, пулеметов и единственной 45-миллиметровой пушки, красноармейцы закрепились на северо-восточной окраине города, у озера Губище. Они заняли оборону в районе скотобойни, еврейского кладбища и водокачки (два последних объекта были ликвидированы в 70-80 гг).
Получив информацию о происходящим в Даугавпилсе, командование Северо-Западного фронта немедленно предприняло попытку отбить город силами отходивших бойцов и переброшенных на этот участок резервных частей. Днем 26 июня в город прибыл заместитель командующего фронтом генерал-лейтенант Степан Акимов. Благодаря его умелым действиям удалось организовать несколько контратак и отбить танковые атаки гитлеровцев.В сумерках храбрый генерал даже совершил рекогносцировку немецкого переднего края на Новом строении. На обратном пути немцы обстреляли его броневик, но военачальник благополучно вернулся к своим.

«Блицкриг» не удался.

Утром 27 июня бои разгорелись с новой силой, на сей раз в районе стропского лесопарка и городских кладбищ. В это время к Даугавпилсу с севера после длительного марша подходил 21-й механизированный корпус генерал-лейтенанта Лелюшенко. На командном совете было решено нанести контрудар. В полдень 28 июня советские войска прорвались в Даугавпилс. Город был наполовину отбит Красной армией. Кипели ожесточенные уличные бои. В ходе одного из них совершил подвиг повар разведроты Иван Середа, который сумел обезвредить экипаж фашистского танка при помощи… топора. Он стал первым латвийским героем Советского Союза. В 1991г. улице, названной в его честь, вернули историческое название – Елгавас.
Отчаянные контратаки советской пехоты, практически лишенные поддержки тяжелой техники стоили сотен убитых и раненых. Бомбардировщики совершали боевые вылеты почти без прикрытия истребителей и гибли десятками, хотя иногда и причиняя врагу существенный урон, как, например, экипаж Петра Игашова, самолет которого был подбит 30 июня. Катастрофически не хватало боеприпасов.
Стало ясно, что город не удержать. Вечером 26-го Акимов и Лелюшенко приказали своим войскам отходить к Рушоне.
Советские солдаты в боях за Даугавпилс могли противопоставить врагу лишь, в основном, легкое стрелковое оружие и личное мужество. Штурмовавшие фактически незащищенный город части вермахта также были основательно потрепаны. Только в первый день боев они потерпели убытки не менее 30 солдат и офицеров, а также многие десятки раненными. В последующие дни динамика их потерь возрастала. Особенно урожайным на фашистские трупы стало 28 июня – до 70 только убитыми. Всего же трехдневная борьба за Даугавпилс стоила вермахту свыше 200 жизней военнослужащих.
Непродолжительная оборона города все же сыграла положительную роль в срыве планов нацистского руководства относительно быстрого взятия Ленинграда. После июньских боев командование группы армий «Север» на некоторое время взяло тайм – аут. До Резекне фашистские дивизии добрались лишь 2 июля. Как известно, от Даугавпилса до «сердца Латгалии» всего каких-то 90 километров.

«Пули сыпались дождем…».

За дни боев Даугавпилс был разрушен больше, чем какой-либо другой город Латвии. Пострадало и его население. Десятки людей попали под случайные (и неслучайные также) пули, снаряды, бомбы. Так, 27 июня жертвами фашистского воздушного налета стали ксендз новостроенского костела Св. Девы Марии Антон Зунда (1878г. рожд.) и его помощник Константин Варславанс, которому едва исполнилось 18 лет. Останки погибших похоронили тут же, в ограде костела. О том, какими им запомнились те страшные дни, я попросил рассказать местных старожилов.
Василий Степанов, учитель:
- 22 июня, в воскресенье, немцы сбросили несколько бомб в районе вокзала. Потом город бомбили ежедневно. Накануне вступления немцев в город моего отца с подводой мобилизовали эвакуировать Калкунский дом ребенка. Утром 26-го, когда началась стрельба, мать отвела нас, детей, в погреб. Дед, который в Первую мировую был на фронте и в немецком плену, отправился разузнать обстановку. Где-то к обеду вернулся. Рассказывал, что на Гриве пули сыпались дождем. Еще удивлялся: убитые – сплошь русские, редко-редко где встретится немец. А я думаю, что часть из них все же была переодетыми диверсантами из «Бранденбурга». На дворе появились немецкие солдаты в плащ-палатках, на велосипедах. Спрашивали, есть ли в доме красноармейцы. Дед обьяснил: «Nicht, kinder». Они уехали.
Отца моего приятеля ранило в руку на мосту – он шел на работу с Гривы в город. В тот день там убило немало спешивших по своим делам горожан, люди попали под шальные пули. Опознавать их в той суматохе было некому, так и закопали в общей могиле возле моста. Всю войну они считались пропавшими без вести. С приходом русских это захоронение вскрыли. Некоторые тела хорошо сохранились, при убитых были документы. Большинство удалось опознать. Рассказывали, что убитых на дамбе красноармейцев закапывали прямо в окопах. Году в 58-м я проходил мимо электростанции, рядом велись какие-то строительные работы. Видел кости и ржавое оружие. Конечно, русских погибло много больше. Немцы уже в первые дни разбомбили Гривский аэродром, там сгорело много самолетов устаревших конструкций – «фанеры». У немцев вооружение было куда лучше. Но и им досталось. Помню, советский самолет сбросил бомбу на Гривскую дамбу, разбил зенитку. Заодно в клочья разнесло трех фашистских мотоциклистов, одному из них взрывом оторвало голову. Там же их и похоронили. Могила имеется, наверное, до сих пор, но ее заболотило, а сейчас там огороды.
Лидия Васараудзе, пенсионерка:
- Я тогда была маленькой, но кое-что запомнилось. Не помню, почему мы шли с мамой через мост на Гриву, в городе еще стреляли. Наверно, немцы таким образом выводили из города гражданское население. Запомнился молодой русский солдат, полусидевший в окопе, у него почти не было лица. На мосту нам пришлось перешагивать еще через одного убитого русского. Стоял неприятный запах. А рядом расположился какой-то толстый немец. Он брился.
Виктор Новицкий, пенсионер:
- На «Коржике» немцы установили противотанковое орудие. Прямой наводкой, почти в упор, они расстреливали проходивших со стороны Резекненского шоссе легкие русские танки. Вспыхнул один, потом второй, третий… Несколько дней обгоревшие тела танкистов валялись возле подбитых машин. Потом их схоронили в безымянной могиле. Сгорела и находившаяся рядом городская скотобойня, ее возобновили в 1942-м. Сильно пострадала и водокачка, особенно первый этаж.

«Я убит в Динабурге…».

Итак, Красная армия ушла. По всему городу лежало множество непогребенных тел советских солдат, смрад стоял неимоверный. Немецкая комендатура привлекла к их захоронению военнопленных и местное население. Но даже два месяца спустя, в августе, сохранялась угроза эпидемии – так много людей погибло. Большинство их так и остались безымянными. «Повезло» немногим – после войны их останки перезахоронили на Братском и Гривском кладбищах.
Разумеется, атака на Даугавпилс стала неожиданностью для командования советской 27-ой армии Северо-Западного фронта (бывшего Прибалтийского особого военного округа). Город прикрывали лишь ее малочисленные подразделения, что и обеспечило успех немцам. Тем не менее, в боях в центре города и особенно на окраинах полегло немало немецких солдат. В подавляющем большинстве молодых, которым едва перевалило за двадцать. Да, они сражались за своего фюрера и были одурманены нацистской пропагандой, но все же… О мертвых либо хорошее, либо ничего. Поэтому уместно привести неполный список военнослужащих вермахта, погибших в первый день боев за город, 26 июня 1941 года:
- Эрих Паук, гаутман
- Гюнтер Шмидт, обер – лейтенант
- Хайну Бредер, обер – лейтенант
- Вальтер Пантель, лейтенант
- Герхард Ханн, обер – фельдфебель
- Зигурд Лаудах, унтер – офицер
- Герберт Ляйстнер, унтер – офицер
- Эрвин Мюллер, унтер – офицер
- Ганс-Фридрих Гаймбах, унтер-офицер
- Эрих Бринне, унтер – офицер
- Герман Коппитц, вахмистр
- Петер Штайнер, обер – ефрейтор
- Вальтер Носте, обер
- ефрейтор
- Хайнц Хайдеман, обер – ефрейтор
- Вилли Гутман, ефрейтор
- Альберт Андерс, ефрейтор
- Карл Интфхофер, ефрейтор
- Альфред Карклит, ефрейтор
- Антон Штаудер, ефрейтор
- Йоган Кельцер, ефрейтор
- Август Йонке, старший стрелок
- Матиас Платтнер, старший стрелок
- Эрнст Кламмер, стрелок
- Хайнц Больте, стрелок
- Пауль Дрешер, стрелок
- Франц Геринг, стрелок
Первоначально «освободители» торжественно похоронили своих в центре города, в Дубровинском парке.(!!!) Как всегда, царил образцовый немецкий порядок. Гробы были поставлены в три яруса. 1 мая 1942 года представители оккупационных властей и местной общественности, включая восхваляемую ныне бывшую директора учительского института Валерию Сейле, возложили цветы на могилу убиенных. Вскоре, однако, было решено перезахоронить их за городом. Так появилось немецкое братское кладбище в Стропах. Останки многих офицеров в цинковых гробах отправили в Германию. Летом 2004 г. мемориал был воссоздан усилиями немецкого Народного союза на деньги налогоплательщиков ФРГ.
Теперь они больше не враги. Просто мертвые.

Сергей КУЗНЕЦОВ.
30 июня 2005 года.

________________________________________

ИСТОЧНИК: http://www.gorod.lv/novosti/14044-dauga … un_1941_go

ДВИНСКЪ (до 1893 г. Динабургъ, по рус. лѣтописямъ Невгинъ), кр-сть-складъ и уѣздн. гор. Витеб. губ., на прав. бер. Зап. Двины и на пересѣченіи Спб.-Варш. и Риго-Орлов. ж. д. Старый Динабургъ основанъ ливон. рыцарями-меченосцами въ 1205 г.; въ 1277 г. магистръ этого ордена Эрнестъ Ратценбургъ, для защиты орден. владѣній отъ пост. набѣговъ литовцевъ, построилъ камен. замокъ въ 12 вер. выше нынѣшняго Д. Нов. замокъ б. тотчасъ же снабженъ обильн. боев. и продовольств. запасами и больш. г-зономъ съ комтуромъ1 (см. это слово) во главѣ. Литов. кн. Трейденъ атаковалъ замокъ; однако, непрерыв. штурмы днемъ и ночью въ теченіе 4 недѣль не привели къ цѣли. 4 камнемет. машины не могли причинить замку никакого вреда; прот-къ д. б. отступить. Нѣск. лѣтъ спустя, его преемнику Виттену удалось, наконецъ, овладѣть замкомъ и разрушить его. Въ 1313 г. магистръ ордена Гердъ ф.-Іоркъ снова выстроилъ замокъ, а въ 1347 г. магистръ Госвинъ ф.-Герике пристроилъ еще 4 башни. Въ 1396 и 1403 гг., при осадахъ литовцами, замокъ испыталъ не мало поврежденій. Динабургъ принадлежалъ къ сильнѣйш. замкамъ во всей Лифляндіи. Въ наше время стѣны могучей постройки вслѣдствіе того, что окрест. населеніе всегда пользовалось развалинами Динабурга, какъ каменоломней, исчезли съ лица земли. Во время постройки кр-сти въ 1811—29 гг. подрядчики извлекли отсюда массу гранита и кирпич. лома. Несмотря на это, отъ старой постройки все же сохранилось настолько слѣдовъ, что по остаткамъ фундамента можно узнать первонач. форму замка. Онъ имѣлъ форму трапеціи и б. окруженъ съ в. двумя укрѣпл. форпостами (Vorburg), а съ з. — ретраншементомъ и плацдармомъ. Въ 1559 г. Динабургъ б. уступленъ ливонцами польск. королю Сигизмунду-Августу и, по заключеніи уніи съ Литвою, въ 1566 г. сталъ гл. городомъ Ливон. области въ Литов. княжествѣ. Въ 1569 г. гроссмейстеръ Кетнеръ отказался вовсе отъ него въ пользу Польши. Въ 1577 г. Динабургъ б. взятъ въ 1-й разъ рус. войсками при Царѣ Іоаннѣ IV Васильевичѣ; въ слѣд. году Ливон. область б. возвращена Польшѣ и въ 1582 г. Стефаномъ Баторіемъ б. заложена Динабург. кр-сть на мѣстѣ нынѣшней; она состояла изъ цитадели или замка, окруженнаго земл. валомъ съ 6 баст-ми; городъ, кромѣ того, также б. окруженъ земл. валомъ. Во время войны за швед. престолъ между польск. королемъ Сигизмундомъ и герц. Карломъ Зюдерманландскимъ и при Густавѣ II Адольфѣ Динабургъ два раза б. взятъ шведами, но возвращаемъ Польшѣ. Въ мрт. 1655 г. онъ б. обложенъ рус. и швед. войсками и, по отступленіи русскихъ, взятъ шведами штурмомъ (фельдмарш. гр. Левенгауптъ). Черезъ годъ послѣ разрыва со шведами Царь Алексѣй Михайловичъ осадилъ Динабургъ, имѣя 100-тыс. армію. Послѣ 3 штурмовъ кр-сть б. взята, названа Борисоглѣбскомъ, но по миру въ Оливѣ въ 1660 г. б. возвращена Польшѣ. Въ 1671 г. замокъ Динабургъ б. исправленъ и существовалъ до 1710 г., когда его бросили оконч-но, и съ той поры онъ сталъ разрушаться. Въ 1772 г., при первомъ раздѣлѣ Польши, Динабургъ оконч-но перешелъ къ Россіи. Въ этомъ же году, въ докладѣ воен. коллегіи объ учрежденіи кр-стей въ отошедшихъ отъ Польши губерніяхъ, уже упоминается о Динабургѣ, какъ пунктѣ для кр-сти, для обезпеченія новой гр-цы и для содѣйствія возстановленію спокойствія въ занятыхъ областяхъ. Съ тѣхъ поръ до конца царст-нія Екатерины II и при Павлѣ I неоднократно составлялись и исправлялись проекты кр-сти въ Динабургѣ, въ разработкѣ к-рыхъ принимали участіе изв. рус. воен. инж-ры того времени: Бауръ, Тучковъ, Деволанъ и Опперманъ. Благодаря, гл. обр., послѣднему и создалась Динабург. крѣпость. Она б. заложена и начата постройкой въ 1810 г., по проекту инж. полк. Гекеля, впослѣдствіи нѣск. измѣненному. По первонач. проекту, кр-сть д. б. состоять изъ 7 фронтовъ, изъ к-рыхъ 6 представляли 7 бастіоновъ и 6 куртинъ-люнетовъ, примыкавшихъ къ окружному внутр. валу; фасы баст-въ усиливались к.-гардами, а куртины — большими равел-ми; 7-й полигонъ, прибрежный, впослѣдствіи б. раздѣленъ на 2; на друг. берегу было мост. укр-ніе изъ 2 полубаст-въ, 2 баст-въ и 3 люнетовъ между ними. Самыми сильными по начертанію были 1 и 6-й полигоны, они считались болѣе подверженными атакѣ. Г-зонъ б. опредѣленъ въ 4.500 ч.; вооруженіе — въ 569 ор., изъ коихъ въ мост. укр-ніи 110. Окончаніе постройки предполагалось къ концу 1812 г. Этотъ проектъ сперва не б. утвержденъ, и полк. Гекелю приказано б. составить новый, по системѣ Вобана, измѣненной Кармонтенемъ и Мезьерскою школою. Сдѣланныя измѣненія не касались, однако, общаго начертанія линіи, почему въ іюлѣ 1810 г. б. начаты работы по насыпкѣ гласиса; мост. укр-ніе и прикрыт. путь глав. вала д. б. быть окончены въ томъ же году. Одновр-но въ Динабургъ б. назн. для постройки кр-сти отрядъ изъ 5 пп., 6 рез. и 1 гарниз. б-новъ, 2 піонер. р. и 200 арт. лошадей, подъ нач. ген. кн. Яшвиля. Работы б. прекращены въ нач. нбр.; б. насыпаны и одернованы 3 равелина мост. укр-нія, насыпана большая часть глав. вала его, а гласисъ доведенъ только до высоты, предохраняющей отъ наводненія. Въ 1811 г. работы также подвинулись немного; къ нбр. б. оконченъ наплавной мостъ черезъ Двину, для окончанія мост. укр-нія требовался еще мѣсяцъ; валы кр-сти б. не закончены, а на 6-мъ и прибрежномъ фронтахъ едва начата отрывка рвовъ. Несмотря на такое состояніе работъ, Динабургъ указомъ 14 іюля б. объявленъ кр-стью 1 кл. Въ этомъ собственно видѣ и застала Динабургъ война 1812 г. 28 іюня, по рѣшенію воен. совѣта, въ ожиданіи появленія непр-ля, работы б. прекращены, запасы изъ кр-сти вывезены и съ излиш. поспѣшностью уничтожена часть имѣвшихся средствъ обороны. К-дантомъ съ начала работъ былъ арт. ген. Улановъ. 1 іюля г. къ Д. подошла франц. армія марш. Удино въ составѣ 3 д-зій, атаковала мост. прикрытіе, но б. отбита; къ вечеру непр-ль отступилъ; 2 и 3-го онъ снова повторилъ атаки, но также безуспѣшно; въ ночь на 4 іюля марш. Удино удалился. Въ это время отъ другой франц. арміи, Макдональда, оперировавшей на нижн. теченіи Двины, б. отправленъ къ Д. полкъ, а затѣмъ бр-да Рикорда. Г-зонъ Д. къ этому времени составился изъ мѣстнаго г-зона и отступившаго туда отряда г.-м. Гамена, всего въ числѣ 3.700 ч. подъ общимъ нач. послѣдняго. Узнавъ о приближеніи бр-ды Рикорда и считая свои силы слишкомъ слабыми, чтобы держаться въ этомъ пунктѣ, ген. Гаменъ 15 іюля покинулъ Д. и отступилъ на Рѣжицу, снявъ предварительно съ укр-ній орудія (часть потоплена въ Двинѣ) и уничтоживъ переправу. Отрядъ Рикорда занялъ Д. безъ боя и нѣк-рое время занимался въ немъ срытіемъ укр-ній и уничтоженіемъ оставшихся средствъ обороны. По окончаніи кампаніи 1812 г., постройка крѣпости б. возобновлена, но работы до окончанія наполеон. войнъ велись медленно; сильн. наводненіемъ въ мрт. 1816 г. часть работъ б. разрушена, что вызвало значит. измѣненія въ послѣдующ. работахъ. Въ 1816 г. б. учрежденъ особый комитетъ, подъ предсѣд. ген. Оппермана, для разсмотрѣнія его доклада съ обшир. запиской подъ заглавіемъ: "Сужденія о кр-стяхъ Россійск. гос-тва по нынѣш. ихъ состоянію". Больш-во ком-та было противъ кр-сти въ Динабургѣ и высказалась за прекращеніе въ немъ работъ. Однако, вскорѣ послѣдовало Выс. повелѣніе о безостановочномъ ихъ производствѣ. Работы эти особенно усилились и велись энергично съ назначеніемъ В. К. Николая Павловича ген.-инсп-ромъ по инж. части. Благодаря ему, съ 1821 г. крѣп. верки начали уже переходить отъ врем. профилей къ долговр-нымъ, но кр-сть б. закончена лишь въ 1832 г., когда 21 мая состоялось ея освященіе въ присутствіи Государя; но и послѣ того работы въ ней еще продолжались по личнымъ указаніямъ Императора. Въ фортифик. отношеніи укр-нія Динабурга отличались оригинальностью и мног. достоинствами. Въ послѣд. время значеніе Динабурга постепенно стало падать съ развитіемъ крѣп. обороны нашей зап. гр-цы и постройкой нов. крѣпостей. Динабургъ отошелъ во 2-ю линію, вслѣдствіе чего б. перечисленъ сначала въ кр-сть 2 кл., а въ 1897 г. — въ кр-сть-складъ. Въ 1893 г. Динабургъ переименованъ въ Двинскъ. (Столѣтіе воен. мин-ства, 1802—1902 гг. Гл. инж. упр-ніе, ч. I, 1902; Ц. Кюи, Кратк. истор. оч. долговрем. форт-ціи, 1897).

Ровно 100 лет назад, осенью 1904 года, затянувшаяся русско-японская война шла уже без малого год. Еще 23 октября в Двинске началась мобилизация нижних чинов запаса (резервистов) в действующую армию.
В первую и вторую неделю ноября власти организуют призыв офицеров и врачей из запаса. В Санкт-Петербурге решено: отправить большую часть гарнизона Двинска в Манчжурию. Речь идет о двух полках расквартированной в Крепости 25-ой пехотной дивизии — 97-го Лифляндского и 100-го Островского. На торжественное действо ожидается прибытие императора Николая II с семейством.
Двинский полицмейстер А. Махцевич издал распоряжение о порядке размещения публики во время высочайшего смотра войск, направляющихся на Дальний Восток. Привилегированные лица получают разовые билеты. Всем прочим также надлежит явиться в праздничных нарядах. Запрещается бросаться навстречу и вслед императорскому кортежу во время его следования, бросать прошения, цветы, платки, головные уборы и любые прочие предметы. А также смотреть на императора в бинокль и фотографировать без личного разрешения губернатора.

Парад.

День 11 ноября 1904 года выдался морозным и солнечным. С 7 утра толпы горожан пешком и в экипажах устремились на военное поле за Эспланадой. По Лагерной улице народ шел сплошным потоком, растянувшись почти на две версты. Порядок образцовый. Город украшен флагами. На военном поле — триумфальная арка с государственным гербом. С одной стороны сооружения красуется надпись "Добро пожаловать!", на другой — "Боже, Царя храни". К 8 утра на специально устроенный платформе возле железнодорожного переезда через полотно Риго-Орловской дороги, рядом с казармами мортирного полка, начинают собираться депутации и высокопоставленные особы. Среди встречающих — известные предприниматели Алексей и Петр Митрофановы, общественный деятель старообрядец Толстов.
Николай II прибывает на вокзал в сопровождении брата, Великого Князя Михаила Александровича, военного министра Сухомлинова и министра двора Фридерикса. Императора встречают и.о. командующего войсками Виленского военного округа генерал от кавалерии фон дер Лауниц, Витебский вице-губернатор, действительный статский советник А. Ключаре. Под звуки военного оркестра Император обходит строй почетного караула от 1-ой резервной артиллерийской бригады. Затем монарх соизволил выйти к депутациям. Принял рапорт от городского головы А. Пфейфера, икону благоверного князя Александра Невского от православного духовенства, хлеб-соль от мещан, крестьян и старообрядцев двинского и других латгальских уездов. Еврейское общество поднесло Государю свиток Торы. Команду Двинского пожарного общества представлял ее председатель барон Н. фон дер Дризен.
Попечительство крепостного приюта имени Николая II поднесло царю ковер с императорскими вензелями и отчет о проделанной работе. Государь в милостивых выражениях благодарил всех и под восторженные крики "Ура!" отбыл на смотровое поле, где выстроились все четыре полка 25-ой дивизии: помимо двух вышеупомянутых, еще 98-й Юрьевский и 99-й Ивангородский.
Проезжая по фронту, Государь здоровался с воинами. После церемониального марша они удостоились царского "спасибо". Затем Николай поздравил их с предстоящим походом, пожелал скорейшего возвращения и благословил. Кстати, из экипажа царь пересел на коня, объехал все полки, благодарил за хорошую службу и желал разбить врага. Последовало трогательное прощание. Гремело несмолкаемое "Ура!". Солдаты бросали в воздух папахи и поднимали их на штыки.
Возле императорского поезда Николай II простился с народом. Состав отошел на Витебск в 12.50 при долго не смолкавших здравицах в честь Государя и Августейшего Семейства. Царь был в полном восторге от верноподданнических чувств гарнизона и обывателей. Люди с радостью устремились в город, делясь своими чувствами. Спустя лишь несколько недель в Петербурге разыгралась трагедия — Кровавое воскресенье.

Монаршья благодарность.

Николай II еще раз посетил Двинск утром 15 ноября, по пути из Гродно. Приняв хлеб-соль от депутаций и удостоив милостивыми вопросами встречающих лиц, Николай II, его супруга Александра Федоровна и Великие Княжны Ольга и Татьяна в сопровождении военного министра на автомобиле прибыли в крепостной собор, где была совершена литургия. После богослужения Их Величества навестили раненых в крепостном лазарете и в госпитале Двинского уездного ведомства. Государь беседовал с ранеными и вручал награды, Великие Княжны передавали им образки. В час пополудни Высочайшее Семейство отбыло из Двинска. Государь остался весьма доволен образцовым порядком в госпитале, о чем и сказал витебскому губернатору Арцимовичу. Отдельной благодарности удостоилось руководство двинской полиции.

Что до участников парада 11 ноября, то царь пожаловал нижним чинам от 1 до 5 рублей на душу. Как говорили тогда — "на пропой".

Сергей Кузнецов. "Миллион".

80 лет назад, в сентябре 1933-го года, по дороге из Москвы в Ригу в даугавпилсском станционном буфете остановился позавтракать Эдуард Эррио, экс-премьер Франции.
Чем была вызвана остановка столь крупного политика в Даугавпилсе, неизвестно – поесть человеку захотелось. Во время прибытия в Даугавпилс Эррио уже сменил пост главы правительства на должность мэра Лиона.
Но даже оставив пост премьера, Эдуард Эррио по-прежнему считался ключевой фигурой в политический жизни Франции, поэтому местные отцы города не приминули воспользоваться возможностью выразить столь высокому гостю свое уважение. Хоть, был он у нас проездом.
Выступив от имени местных жителей с приветственным словом, тогдашний мэр Янис Волонтс пригласил Эррио в станционный буфет, где был сервирован завтрак на 11 персон. Некая госпожа Буркевич-Аррау не только поприветствовала экс-премьера, но и преподнесла ему в дар набор предметов латгальской керамики. Далее местный бомонд смог убедиться в том, что г-н Эррио – блестящий оратор. Выступая с ответным словом, он продемонстрировал все богатство своего раскатистого баса. Заканчивая фразу, Эррио опускал кулак на стол, словно ставил печать.
Однако великолепное впечатление от гостя смазала его привычка вытирать после еды рот рукой, а не салфеткой. Но все сразу забыли о демократических манерах Эррио, когда он стал хвалить местные пейзажи. Все нашли мэра Лиона достаточно благовоспитанным, ибо, по признанию тогдашних даугавпилсских журналистов, виды, которые ему довелось увидеть из окна поезда, были довольно унылыми и убогими. Еще г-н Эррио вошел в историю как страстный коллекционер ресторанных меню. Но в Даугавпилсе высокому гостю, видимо, программу застолья не предложили, поэтому факт изъятия экс-премьером Франции меню даугавпилсского завтрака отражен в прессе не был.
Высокие гости приезжали и уезжали, а Даугавпилс продолжал жить своей жизнью. И визитом известного француза кроме городского руководства никто не заморачивался – у простого народа хватало своих проблем, о чем живо писали тогдашние газеты:
Двадцатилетняя Геня Гордон собиралась травиться мыльным камнем из-за того, что ухажер отказался на ней жениться. Отец и сын Вежаны в доме №3 у «Кривого моста» печатали фальшивые 20-сантимовые монеты, сбывая фальшивки в Вишкской и Науенской волостях.
А во дворе дома на Огородной улице (ныне – Сакню) произошла семейная драка из-за наследства, оставленного покойным стариком Гехтом. Вдова и племянники (детей у старика не было) повздорили из-за кузницы и нескольких маленьких пристроек.
Волновало горожан и то, что организация «Перконкрустс» открыла в городе свое отделение и вывесила припасенный заранее фашистский флаг, который потом вместе с карикатурой на евреев был украден. Уже не скрывая своих антисемитских взглядов, отдельные даугавпилчане кричали евреям, выходящим из синагоги: «Гитлера на вас нет!»
Чтобы не отставать от Европы, на «Тарелочке» был установлен общественный телефон, но хулиганы сначала оторвали 15-латовую трубку, а потом сперли и сам аппарат.
А во время пожара в доме на улице Аллейной ученик 4-го класса Белорусской гимназии Ваня Молоток, помогая выносить вещи, приглядел аппетитный жирный окорок. Решив, что свинина испортится или, не дай Боже, сгорит, он забрал ее домой. Правда, через неделю после пожара Ваня уверял всех, что к краже окорока никакого отношения не имеет.

Вот так, как говорят французы, «с’est la Vie». Или, как переводят русские, такова жизнь!"

Автор: Наталия Салагубова.

Когда-то и в нашем городе все было первым – первый каменный дом, первый велосипед, начавший свою историю с изобретения колеса, первый автомобиль и первый гудок поезда. Председатель Даугавпилсского отделения общества филателистов Латвии Николай Шкут со своей стороны обращает внимание на первых фотографов Динабурга, а позднее  Двинска.
– В конце 30-х годов XIX века Нисефор Ньепс и Луи-Жак-Манде-Дагер во Франции, а также Уильям Генри Фокс Тальбот в Англии независимо друг от друга изобрели фотографию. Потребовалось некоторое время, чтобы наладилось производство и фотоаппаратуры, и необходимых материалов, а также для накопления навыков фотографов-пионеров, – говорит Шкут, увлеченный собирательством старинных фотографий. – В двинской прессе начала XX века мне удалось отыскать три объявления 1900-го и 1901 года с фамилиями фотографов и названием фотоателье, работавших в указанное время в городе. Это были фотосалоны Г. Кляцкина, Э. Тильтинга и фотоателье со звучным наименованием «Рембрандт». В календаре-справочнике «Двинчанин» (1914) издателя И.В. Цейтеля, которым я располагаю, упоминается уже об 11 городских фотоателье. Мои пятилетние поиски в данной области привели к тому, что сегодня можно назвать 19 фамилий фотографов, а также увидеть некоторые из сделанных ими фотографий. Итак, в разные временные периоды до 1917 года в Динабурге/Двинске работали Зонвальд, Гулецкий, Шлейфер, Гуревич, Дорум, М.И. Кляцкин, Гилуц, Штейнберг, Тильтинг, Тывалович, Генрих Рудомино, Альтман, Г.Я. Кляцкин, Бурин, Т. Левинсон, Р.Б. Червинский, а также фотоателье «Модерн» и «Рембрандт», однако, фамилии фотографов, работавших в них, мне неизвестны. 

Про паспарту.

Перечисленные выше фотографы, благодаря своим фотоработам, оставили богатую память о прошлом. Фотографии времени, о котором идет речь, имели, к примеру, такие размеры – 11х16 см (кабинет-портрет) и 7х11 см (визит-портрет). Фото аккуратно наклеивалось на плотный картон, именовавшийся паспарту. На обратной стороне  этих паспарту можно увидеть поясняющие надписи, автограф изображенного и др. Кроме того, обратную сторону фотографы использовали для собственной рекламы – здесь помещалась информация об имени фотографа, адрес фотоателье, а порой и телефон, что было, конечно, редкостью по тогдашним временам. Авторитетные фотографы помещали на паспарту изображения заслуженных на выставках медалей и призов. Те же, кто таковыми не обзавелся, ограничивались штампом с собственной фамилией и адресом фотоателье. При этих традициях заказчик просто не мог получить плохое изображение – ведь тогда все могли видеть, кто в фотографы не годится! Оформление оборотной стороны «медали» порой позволяло уточнять дату той или иной фотографии. Иногда на дошедших до нас паспарту можно увидеть изображения лиц изобретателей фотографии: Дагера, Ньепса и Тальбота. Кстати, первые фотоснимки назывались по фамилии одного из них – дагерротипами, – поясняет Николай Шкут. 
А мы, не отклоняясь от темы, приведем исторический факт: 19 августа 1839 года у Луи Жака Дагера болело горло, поэтому на объединенном заседании французской Академии наук и изящных искусств подробности технологии изготовления дагерротипа сообщал его друг, физик Доминик Франсуа Араго. «Гениальное изобретение… Мы убеждены, – говорил Араго, – что нельзя не видеть значения дагерротипа. Он займет почетнейшее место в ряду изобретений и открытий, получивших признательность человечества». Позднее будет выпущена брошюрка с детальным описанием процесса, дагерротип очень быстро распространится по всему миру, не обойдя стороной и Динабург, входивший в Витебскую губернию. 
8 октября 1839 года подполковник путей сообщения Теремин произведет удачный опыт «снятием через дагерротип Исаакиевского собора, и тем самым докажет, что и под 60 градусов широты осенью дагерротип не теряет своего действия». Так начиналась великая эпоха дагерротипа. Технология Дагера основывалась на трех новациях: использовании светочувствительности йодистого серебра, проявляющей способности паров ртути и свойствах раствора поваренной соли закреплять возникающие изображения. Но если уж докапываться до истоков, то первая фотография «Вид из окна» все-таки была сделана ранее – в 1822 году французом Ньепсом, но она до наших дней не дошла. Зато сохранилась вторая его фотография, относящаяся к 1826 году, изображение, конечно, оставляет желать… Тем не менее это драгоценный раритет.

Особый реквизит.

«Предполагаю, что некоторые фотосалоны в нашем городе передавались по наследству, в ином случае – перепродавались. При этом каждый последующий владелец считал своим долгом сообщить об этом на обороте паспарту, что только добавляло последнему клиентуру и авторитета от предыдущих владельцев. К примеру, фотоателье Тываловича ранее принадлежало Тильтингу, а фотосалон Тильтинга перешел к нему от Зонвальда и Гулецкого; фотосалоном Альтмана ранее владел Рудомино. Сведения, имеющиеся на паспарту, позволяют утверждать, что в числе первых фотографов Динабурга были Зонвальд, Гулецкий, Г. Кляцкин и Штейнберг, фотографировавшие до 1893 года и поздней. Фотоателье ушедшей эпохи имели особый реквизит, запечатленный на фотографиях. Это дорогие шторы, кресла, стулья, тумбы и прочее...» – рассказывает Николай Шкут.
Дополним повествование собирателя тем, что, помимо перечисленного, непременным атрибутом фотосалонов являлось устройство, помогающее удерживать постановочную позу. Это был фиксатор головы, который крепился на кресло или стул. В течение всего сеанса позирующий оставался неподвижным, да еще и при ярком солнечном свете. По этой самой причине фотопортретирование становилось притягательной мишенью для шутников: процесс походил на пытку!
«Фотографии старого времени несут в себе информацию о моде, о том, как одевались разные слои общества, об актуальных на тот исторический момент украшениях и обуви», – продолжает Н. Шкут и предъявляет в подтверждение своих слов массу фотографий. Рассматривая их, газета «СейЧас» узнала и о том, где находилось то или иное фотоателье, так как их адреса также можно было увидеть на обратной стороне паспарту. К примеру, фотосалон В. Штейнберга располагался в Динабурге на улице Офицерской, позднее, после переименования города в Двинск, – на улицах Владимирской и Дворянской. Фотоателье «Рембрандт» работало в Двинске на улице Александровской, 37, «напротив казначейства», туда можно было позвонить по номеру телефона 199 и узнать, готовы ли фотографии. Чтобы сняться у фотографа К. Гулецкого, следовало прийти в дом №16 по улице Владимирской. А вот фотограф К. Зонвальд «раскручивал» фотодело не только в Двинске, но и в Мариенгофе!
В коллекцию даугавпилсского собирателя входят также старые фотоальбомы и почтовые фотокарточки. На одной из них представлена наша Погулянка в ее курортную и прекрасно обустроенную для отдыха пору. Причем в данном случае один фотограф снимал, как отдыхающих фотографирует другой. Эта редкая почтовая фотокарточка, датированная  17 июня 1913 года, была отправлена в Лион (Франция) под знаком Всемирного почтового союза. После 1917 года паспарту для фотографий использовались все меньше».
«У меня не ослабевает желание пополнять коллекцию старых фотографий, потому что это очень интересно и познавательно. Буду весьма признателен желающим пообщаться со мной на эту тему. Меня можно найти в обществе филателистов (Дворец культуры) по воскресеньям», – приглашает Н. Шкут.

Почтовые картотеки.

Почтовые карточки на основе фотографий, о которых упомянул Н. Шкут, стали издаваться с конца XIX века. Известно, что в период до 1918 года было издано более 500 видов почтовых карточек Динабурга/Двинска. Их издателями в основном явились местные писчебумажные магазины. Однако видовые почтовые карточки Двинска издавались также в Санкт-Петербурге (издательство А. Суворина), Минске, Берлине, Вильно, Стокгольме. Краеведы считают, что последние видовые почтовые карточки с видами Двинска, находящегося в составе Российской империи, были изданы в 1916 году.
В период немецкой оккупации (Вторая мировая война) было издано небольшое количество почтовых карточек на очень плохой бумаге, их можно увидеть в периодической печати того времени. С 1959 года издание почтовых карточек с видами Даугавпилса возобновилось. Так, издательство Latvijas valsts izdevums выпустило целый комплект открыток по фотографиям Штейна, а в 1964-м – комплект по фотографиям Д. Гедзюна, который позднее были переиздан издательством Liesma.
В 1990-х годах началось широкое издание цветных фотографий-открыток с видами Даугавпилса – снимки города стали входить в фотоальбомы, буклеты, книги…
В 2000 году Олег Степанко составил и издал каталог почтовых карточек Двинска-Динабурга (1899–1918). 
Благодаря кропотливому труду собирателей старых фотографий сохраняется память о том, как выглядел наш город, его дома, здания и люди сто и более лет назад. Сравнивая фотоснимки, невозможно не отметить, что фотографии века XIX доносили до тех, кто держал их в руках, намного больше информации, чем моментальные фото, которыми, как из пулемета, строчит нынешняя действительность. Но ведь и в таком скоропалительном подходе отражается дух времени! Хотя сегодня колесо фотоистории, кажется, все больше поворачивает вспять – строгость черно-белых фоторабот подчас восхищает больше цветных. Ох, уж этот чарующий минимализм, концентрирующий взгляд на значимых элементах, когда четкость кадров не позволяет усомниться в привете, посылаемом из времени, откуда родом все наши предки.