Банный король Немцов тоже парил Двинск.

Бани возникли на заре человечества: известны римские, турецкие, финские, русские бани. Бани служили для ритуальных нужд, для гигиены, для времяпровождения и других целей.
У евреев ритуальные бани «Микве», бассейн для омовения появились в глубокой древности и дожили до наших дней.
В Двинске, по разным данным, было несколько таких бань. В 30-х годах 19-го века по улице Шильдеровской (потом – Кр.Валдемара) №48 была построена «Микве», одноэтажное здание из красного кирпича, которая действовала до Второй мировой войны.
Уже во второй половине 19-го века евреи начали в основном пользоваться общими для всех «русскими банями», и в 20-30х годах ритуальными банями пользовалось небольшое число глубоко верующих стариков и старух.
О торговых банях Сенченкова в Гайке в начале 20-го века вспоминает писатель Леонид Добычин в своей книге «Город Эн»: «За окнами снег сыпался. Видна была труба торговой бани Сенченкова. Из нее шел дым», «Из торговой бани выходили люди с красными физиономиями. Бабы с квасом останавливали их. Аптекарская лавка была тут же. Мыло и мочалки красовались в ней…»
«Торговые бани Сенченкова» были построены во второй половине 19-го века на Лагерной улице (ныне - Нометню) №4, угол Февральской улицы (ныне Фебруара), они были подсоединены к городскому водопроводу в 1889 году.
В начале века владельцами бани были Сенченко Екатерина Григорьевна и Яковлев Василий Иванович. К 1902 году бани сменили владельца и стали называться «Торговые бани в Двинске В.И.Яковлева, быв. Сенченко, за дамбою».
В 1905 году владельцем бань стал М.Г.Мягкой, в 20-х годах бани Мягких именовались «Центральные бани» (Centrālās pīrtis).
В середине 1930-х годов содержателем этих бань стал «банный король» Карл Адамсон, который провел их капитальный ремонт и реконструкцию.
Во время войны здание бань было полуразрушено, а после ремонта и перестройки 1-го октября 1945 года здесь разместилась швейная фабрика «Даугавпилс апгербс».
На Новом Форштадте бани начали строиться еще в первой половине 19-го века, но, к сожалению, сведения о них пока обнаружить не удалось.
На Подольской улице (ныне Стацияс) №42, в «стенке» у подпорной стены железной дороги, напротив Петербургской улицы (ныне Саулес), во второй половине 19-го века, в одноэтажном здании разместились бани Шубика.
В 20-х, начале 30-х годов здесь размещались бани «Тейванс», содержателем которых был Ф.Екимов. Во второй половине 30-х годов бани закрылись, а здание потом было снесено.Одна из самых популярных в городе бань была построена во второй половине 19-го века на Петербургской улице №71, комплекс из двухэтажных и одноэтажных зданий.
В начале 20-го века владельцем этих бань стал Григорий Кондратьевич Молчанов (бани Молчанова), арендовал и содержал эти бани Ицик Абелевич Сальнер.
В 20-х годах владельцем бань стал Карл Адамсон ( в народе «бани Адамсона»). В 30-х годах владелец капитально перестроил бани, они стали именоваться «Рижские бани I класса (Rīgas pīrtis).
В бане имелись общие отделения с парилками, номера. Как большинство бань города, они были открыты по средам, пятницам и субботам. Это были самые комфортабельные и удобные бани города.
Здания сгорели во время войны, после войны были восстановлены, но здесь уже размещались разные организации и учреждения.
Во второй половине 19-го века начала действовать баня на Огородной улице (ныне Сакню) №31 в двухэтажном каменном здании. С начала 20-го века баню содержала семья Горкиных, которые жили рядом в доме №33.
В 20-30-х годах эта баня работала с перерывами. После Второй мировой войны она долгие годы была единственной действующей баней в центре города, которая работала до начала 60-х годов. После капитального ремонта в этом здании разместился кондитерский цех.
В 1937 году в здании «Виенибас намс» был открыт первый в городе плавательный бассейн, который содержало Даугавпилсское латышское общество, бассейн действует по сей день.
Застраивалось Новое Строение - сооружались там и бани.
Во второй половине 19-го века в своем доме №62 по улице Киевская (ныне Таутас) Юльян Семенович Немцов открыл «Бани Немцова».
В начале 20-го века дом и бани перешли во владение Ицика Абелевича Сальнера, бани «Сальнера», которые просуществовали до Первой мировой войны.
В 20-30-х годах 20-го века в доме №61/63 по улице Минская (ныне Вентспилс) размещалась одна из популярных в городе бань – бани «Данилова», которые до войны содержал в своем доме Акинф Данилов. После войны здесь находились городские бани №2 с номерами.
В 1995 году здание было возвращено наследникам, и баня прекратила свое существование, здесь разместились магазины, мастерские…
О банях в других частях города известно мало. На Старом Форштадте в доме №8 по улице Райполес (ныне Видземес), угол Шуньской улицы (ныне Шуню), бани были построены в конце 19-го века, в 20-30-х годах бани содержал Бер Веллер, после войны городские бани №3, которые просуществовали до 90-х годов.
На Гриве в доме №18 по улице Рижская (ныне Селияс) со второй половины 19-го века находились бани, которые содержала еврейская община города Гривы.
После Второй мировой войны здесь размещались городские бани №4.
Отгремела Вторая мировая война, полуразрушенный город стал восстанавливаться, строились многоэтажные жилые дома с ванными комнатами, но потребность в банях и их любителях не уменьшалась. Строились новые бани русские, финские, строились душевые, плавательные бассейны. Жизнь продолжается и бани нужны!

Гесель Маймин, D-fakti.lv

Большую хоральную синагогу построили и… взорвали.

6 июля 1941 года в Даугавпилсе немецко-фашистские оккупанты взорвали Большую хоральную синагогу на улице Саулес. Об этом следующий рассказ даугавпилсского краеведа Геселя Маймина, ныне проживающего в Израиле.
Хоральная, или Большая, синагога была заложена в 1864 году, по другим источникам, в 1865 году, на Петербургской улице (потом Саулес) №49.
Подрядчиками строительства были сыновья Мешулама Файвеля Фридланда. Здание синагоги должно было быть самое высокое и красивое в городе среди синагог. Но через два года, когда был готов остов здания, городские власти остановили строительство. Согласно законам Российской империи, синагога не могла быть выше христианского храма, а вблизи, на Рижской улице, находился невысокий католический храм, который оказался ниже синагоги.
Летом 1869 года возобновилось строительство. Но раньше, чем окончили строительство, разгорелась борьба между двумя течениями иудаизма: «Хасидим» и «Митнагдим» («Миснагдим»); кому будет принадлежать синагога, и братья Фридланд отказались от подряда. В 1884 году возник пожар и синагога простояла 8 лет горелой.
В 1892 году был создан гражданский комитет для окончания строительства синагоги, строительство которой было завершено перед Рош-Хашона 1893 года. Но снова из-за разногласий между «Хасидим» и «Митнагдим» только в 1894 году была окончена отделка. И хоральная синагога начала действовать через 30 лет после начала строительства.
Динабургская большая хоральная синагога на 500 мест была самая красивая, большая и высокая синагога в городе. Синагога была с куполом внутри, голубым со звездами на нем, просторная, с балконами с трех сторон для женщин, в середине большая «бима» для хора.
В начале 20-века в синагоге был хор под управление Рабиновича, а в 1920-30-х годах хор под управлением Мозуса (Моше) Штеймана, окончившего в свое время Варшавскую консерваторию.
В 1920-30-х годах в большой хоральной синагоге служили ряд известных канторов: Х.Цыпук, Л.Ланге, Е.Нохимович, Г.Фридланд, А.Гурвич и другие, выступали известные с мировым именем канторы.
В середине 1930-х годов хоральная синагога была капитально отремонтирована, был обновлен небосвод купола со звездами, сооружено специальное освещение внутри купола.
Немецко-фашистские войска заняли город 26-го июня 1941 года, а 6-го июля была взорвана большая хоральная синагога Даугавпилса, таков печальный конец.

Гесель Маймин, D-fakti.lv, 6 июля 2010 года

Войска в Даугавпилсе в 1920-1940 годах.

Даугавпилс освободили от власти большевиков 3-го января 1920 года. В освобождении города кроме польских войск, участвовали части Земгальской (Курземской) дивизии национальной армии Латвии.
В июле 1920 года польские войска покинули город. Мирный договор между Латвийской Республикой и Советской Россией был заключен 11 августа 1920 года. С апреля 1921 года Земгальская дивизия стала постоянно дислоцироваться в Даугавпилсе, также как и ряд других воинских подразделений Латвийской армии.
Земгальская дивизия состояла из следующих подразделений:
- 10-й Айзпутский полк
- 11-й Добельский пехотный полк
- 12-й Бауский пехотный полк
- Земгальский артиллеристский полк
- Танковая рота
- Авиационная эскадрилья.
Штаб Земгальской дивизии в начале 1930-х годов размещался на улице Караванас (ныне ул.Музеяс) №23 и ул.Ригас, 8. В этих зданиях сейчас располагается Даугавпилсский художественный и краеведческий музей.
Командирами Земгальской дивизии были:
1. Оскарс Данкерс - с 1919 года по 1933 год
2. Рудолфс Бангерскис – 1933-1936 годы
3. Жанис Бахс - 1936-1940 годы.
Пехотные полки и танковая рота располагались в Крепости.
Артиллеристский полк размещался в предмостном укреплении крепости.
Авиационная эскадрилья размещалась на аэродроме, построенном за поселением Ругели.
В зданиях бывшего «Интендантства» по Виленской улице (ныне ул.Андрея Пумпура) размещались 1-й кавалеристский полк и его штаб, Даугавпилсское военное интендантское управление со складами.
Кроме того, в городе находились военнизированные подразделения айсаргов: 18-й полк и железнодорожный полк. 18-й Даугавпилсский полк айсаргов состоял из 5 батальонов и 3 эскадронов, его штаб находилс я на улице Ригас № 6, а батальон связи на ул.Театра, 28.
Летом часть гарнизон размещалась в палаточных лагерях за городом, где и проводились маневры.
В Даугавпилсе регулярно проводились военные парады 18 ноября и 1 мая (с 15 мая 1935 года). В 1920 годах и до середины 1930-х годов парады проводились на бывшей Александровской площади (потом площадь Базницас, Виенибас). После сноса на торговой площади «Железных рядов» и ее перестройки площадь получила название Парадес и парады войск стали проводиться на ней. Трибуной служила платформа гостиного ряда.
В 1940 году Латвийская армия была ликвидирована, а ее воинские подразделения влились в «Латвийский территориальный корпус» Красной армии. Потом война... После войны с июля 1945 года в крепости были размещены части 308-й латышской стрелковой дивизии, которая в конце 1940-х годов была расформирована в связи с расформированием в Советском Союзе национальных воинских частей.

Гесель Маймин, D-fakti.lv

Гривская православная церковь.

Во второй половине девятнадцатого века выросло православное население в Гриве-Сетгаллен(Семгален), возникла потребность в православной церкви. По инициативе православного священника Николая Константиновича Стеовского(Смельского) (1836-1893) на средства благотворителя, купца первой гильдии Василия Попова, в 1881-1882 годах в Гриве-Сетгаллен(Семгален) на Аллейной улице N11 была построена деревянная православная церковь. Церковь была небольшая, уютная, освящена в 1882 году как свт. Николая Чудотворца (Никольская Церковь).
При Никольской церкви действовало церковно-приходское училище(церковно-приходская школа), в котором, до смерти своего брата Николая Константиновича, преподавала его сестра Варвара Константиновна Стеовская(Смельская), которая после окончания частного пансиона в Риге получила звание домашней учительницы.
Началась Первая мировая война, бои шли недалеко от Гривы, потом грянула гражданская война, в 1919 (1920 - 1922) году, при наступлении польских войск на Двинск, церковь была разрушена огнём польской артиллерии.
В 1920-х годах началось восстановление церкви, предположительно для её восстановления были использованы материалы и утварь пустовавших церквей и часовен Двинских пехотных лагерей возле Черепова(храм и его святыни перенесли из летнего госпиталя).
Церковь была практически заново построена в 1924 году по проекту архитектора В.Щервинского.
Церковь также деревянная, небольшая, но во многом отличалась от прежней церкви, стоящей на этом месте. Новый храм был освящён в 1924 году во имя Святого Николая.
В 1930-х годах старостой православной общины при церкви был Савва Трубицин(Старостой может быть мирянин. Отец Савва Трубицын в 1908-1912 был пасаломщиком в храме св. Николая чудотворца на Гриве. В 1922 году он стал настоятелем гривского храма. Служил на этой должности до 1944 г.).
После Второй мировой войны изменились названия и нумерации домов на улице, где располагалась церковь. Храм оказался на улице Лермонтова N15, действует по сей день.

Гесель Маймин, D-fakti.lv
20 августа 2010 г.

Церковь была разрушена, Архимандрит Кирилл (Начис) в книге "Сохраним лучшее наших отцов" указывает: "В нашем городке Грива, я уже об этом упоминал, в гражданскую войну, году в 20-м или 22-м, во время польской оккупации сожгли церковь, дом сторожа, убили псаломщика".

В 1920-х годах началось восстановление церкви А С. П. Сахаров в книге "Православные церкви в Латгалии" так прямо говорит о деятельности о. Саввы Трубицына: "Ему удалось исхлопотать от военного ведомства право на перенесение одной из госпитальных церквей, а от Даугавпилсской 1 государственной гимназии - получить дубовый иконостас от бывшей в ее здании церкви Двинского довоенного реального училища".
Что до утвари военных церквей, то они складировались в Борисоглебском соборе, о чем упоминает настоятель Борисоглебского собора о. Иоанн Крамп в письме Архиепископу Иоанну Поммеру: "Как явствует из материала ликвидационной комиссии, в послереволюционное время, когда церковная жизнь тогдашнего двинского православного общества стала вновь оживать и организовываться, то центром этой жизни был именно Борисо-Глебский собор, который в то же время являлся местом собирания и склада всего местного военного церковного имущества ликвидируемых местных военных частей". Но и потом это имущество не передавалось на Гриву: "Большая и лучшая часть цер<ковного> имущества досталась Ал<ександро>-Невской и Успенской церквам". Остальное осталось в самом Борисоглебском соборе.
И по поводу архитектора Шервинского. В 1924 году он только стал сотрудничать с Православной Церковью. Его первой работой стала установка иконостаса из упраздненного Рижского Свято-Алексеевского монастыря в рижском Христорождественском соборе. Потом Шервинский, конечно, делал много проектов церквей, в первую очередь деревянных, которые чаще строили именно в Латгалии. Но в его дневниках периода строительства Гривского храма, я не нашел ни малейшего упоминания о его участии в возведении храма на Гриве. Что особенно странно, если бы это была его одна из первых работ, а по времени, возможно, и первая стройка по своему проекту. Однако этого нет.
На участие Шервинского настаивают Заместитель директора института истории искусств Латвийской Академии художеств Рута Каминска и специалист отдела архитектуры и искусства Государственной Инспекции по охране памятников культуры Анита Бистере в книге «Наследие сакральной архитектуры и искусства Даугавпилсского района». Однако на какие они документы ссылаются, не ясно. Возможно это лишь умозрительное заключение, которое следует из вышеперечисленных мною фактов.

Предоставлено parks.

Даугавпилс в конце 30-х годов.

Прошли Первая мировая и Гражданская войны. Двинск, но уже под названием Даугавпилс, как и вся Латгалия, вошел в состав Латвийской Республики, но еще многие годы в этом крае оставался уклад и образ жизни Витебской губернии, куда она раньше входила. Город был сильно разрушен в военное время, осталась только четверть населения, не работали фабрики и заводы, царила разруха.
Известный журналист Андрей Седых посетил в 1920-х годах Даугавпилс и посвятил этому главу “Умирающий Двинск” в своей книге “Там, где была Россия” (Париж, 1931 год).
Город медленно восстанавливался, приходил в себя от всех невзгод, но на пути стояло еще множество несчастий: наводнение 1922 года, экономический кризис начала 1930-х годов, пожары (владельцы жгли свои дома ради страховок).
В начале 1930-х годов Даугавпилс все еще имел неприглядный вид: облезлые дома, обвалившиеся заборы, разрушенные кирпичные тротуары, развороченные мостовые, парки заросли бурьяном, грязные полуразрушенные рынки с деревянными строениями. Еще более неприглядными были дворы, застроенные лачугами, сколоченными сараями, хлевами, курятниками. Деревянные мусорные ящики и выгребные ямы являлись источниками зловония.
В 1935 году новые власти республики решили навести порядок на востоке страны, приблизить уровень жизни бывшей Витебской губернии к уровню Лифляндии и Курляндии. Большая часть тяжести по выполнению мер по благоустройству легла на плечи города, домовладельцев и горожан. Они стонали, но делали. За невыполнение предусматривались большие штрафы.
Началось! Ремонтировали и красили дома, заборы, сараи. В центре города было запрещено держать скот, птицу. Сносили хлева, птичники и другие лачуги во дворах. Строили бетонные мусорные ящики, выгребные ямы с металлическими крышками. Сносили огромные ступени крылец домов, занимавших почти весь тротуар. Бетоном и асфальтом заливали тротуары вместо битого кирпича, ремонтировали мостовые. Летом несколько раз в день улицы поливали водой из шлангов.
Большие строгости ввели для наведения порядка на улицах, бульварах, в парках. Были определены большие штрафы за несоблюдение чистоты, правил перехода улиц, хождение по газонам. Огромные штрафы назначали за использование подворотен и коридоров домов как отхожих мест. Штрафовали пьяных на улицах.
Наводили порядок на рынках. Снесли обветшавшие “Железные ряды”, здание старого цирка, используемого под склад, деревянные ряды на городском рынке – вместо них построили каменное здание под магазины.
Санитарная инспекция вместе с полицией заставили навести чистоту в ятках (мясном рынке), на рыбном и городском рынках. Снесли “коробку” (место еврейской ритуальной резки птицы) и построили возле синагоги мясников новую, отделанную кафелем, обеспеченную проточной водой.
Большое внимание уделялось дорогам. Была заасфальтирована первая в городе улица – Вадоню (ныне Гимназияс). Брусчатым камнем выложили середину мостовых улиц Виестура (от дамбы до ул. Ригас), Ригас (до ул. Вадоню), Лачплеша (от съезда с моста до Вадоню).
В Дубровинском саду, заболоченном и заросшем бурьяном, проложили дренаж, дорожки посыпали молотым кирпичом, посадили множество кустов вдоль дорожек, вокруг пруда и вместо ограды. Парк пополнился экзотическими кустарниками и деревьями. Установили скамейки. Заболоченный пруд очистили и устроили фонтан. Обновили и “Тарелочку”: соорудили огромные клумбы с экзотическими цветами, дорожки посыпали молотым кирпичом, высадили кусты персидской сирени, жасмина, кизила.
В городе развернулось строительство общественно значимых объектов. В 1932 году было возведено здание “Земельного банка”, в 1935 году – новое здание почтамта с автоматической телефонной станцией. На улицах появились телефоны-автоматы. В 1935 году состоялось открытие моста Виенибас через Даугаву, соединившего город с Гривой.
В 1937 году завершилось строительство “Виенибас намс”, где разместились городской театр, концертный зал, универсальный магазин армейского кооператива со швейной мастерской, ресторан, кафе, гостиница, типография, бассейн и многое другое. Кстати, в Доме Единства находился лифт – первый в Даугавпилсе.
Все новые здания, а также часть отреставрированных старых покрывали модной тогда мраморной крошкой серого или бежевого цвета. В обновленных зданиях разместились в 1936 году государственные мастерские ручного труда для учеников школ, в 1937 году – филиал государственного исторического музея, библиотека (свыше 20000 томов) с читальными залами, в 1938 году – Даугавпилсское отделение Латвийского кредитного банка.
Некоторые жилые дома также обрели новый вид благодаря перестройке и отделке мраморной крошкой: на ул.Вадоню, на углу улиц 18 Новембра и Саулес, аптеки на улице Ригас – “Ригас” и “Красного Креста”.
Обновленным и нарядным город Даугавпилс встретил осенью 1939 года Вторую мировую войну. Впереди были военные действия, разруха и холокост…

Гесель МАЙМИН, (Израиль)

СЕДЫ́Х Андрей (псевдоним; настоящее имя Яков Моисеевич Цвибак; 1902, Феодосия, – 1994, Нью-Йорк), русский писатель, журналист и редактор. Родился в ассимилированной еврейской семье, отец был журналистом. В 1919 г. Седых окончил феодосийскую гимназию и вместе с семьей попал в Стамбул, затем в 1920 г. приехал в Париж. В 1922 г. стал сотрудником эмигрантской газеты «Последние новости», а спустя три года — ее корреспондентом во французском парламенте. Публиковался и в других русскоязычных изданиях зарубежья: газете «Сегодня» (Рига) и газете «Новое русское слово» (Нью-Йорк). Сочетал журналистский труд с учебой: окончил в 1925 г. Высшую школу политических наук. Очерки и репортажи Седых, публикуемые в периодической печати, носили скорее беллетристический, нежели политический характер. В середине 1920-х гг. из своих очерковых работ Седых издал первый сборник «Старый Париж» (1925), затем сборник «Париж ночью» (1928; с предисловием А. Куприна; оба — еще под настоящей фамилией). С 1930 г. все работы Седых выходили под псевдонимом. Литературный дар Седых обратил на себя внимание видных русских писателей эмиграции (М. Алданова, Н. Тэффи, А. Ремизова, И. Бунина и других), с которыми он вскоре сблизился, и богатейший материал этого периода отразился впоследствии в мемуарных произведениях (см. ниже). Продолжая работать в прессе, Седых выпустил две книги рассказов: «Там, где была Россия» (Париж, 1931) и «Люди за бортом» (Париж, 1933; о парижской жизни низов эмиграции); книга была высоко оценена И. Буниным («... так отлично написана она, легко, свободно, разнообразно, без единого фальшивого слова, с живыми лицами...»). В 1933 г. Бунин пригласил Седых в литературные секретари, и Седых сопровождал его в Стокгольм для получения Нобелевской премии по литературе.

В 1941 г. Седых покинул Францию; в начале 1942 г. прибыл в Нью-Йорк, где с первых же дней стал постоянным сотрудником газеты «Новое русское слово» (с 1973 г. — главный редактор газеты), а также работал агентом в одной из нью-йоркских страховых компаний. Обстоятельства своего вынужденного бегства в Америку Седых ярко и подробно описал в книге «Дорога через океан» (Н.-Й., 1942). Работая репортером в «Новом русском слове», он также писал рассказы; в 1948 г. значительная часть их вошла в книгу «Звездочеты с Босфора» (с предисловием И. Бунина). Многие рассказы в книге («Звездочеты с Босфора», «Незабвенный друг», «Сосед с версальского авеню») автобиографичны. Зрелым мастерством отличаются его книги «Сумасшедший шарманщик» (Н.-Й., 1951) и «Только о людях» (Н.-Й., 1955).

В 1960-х гг. Седых неоднократно бывал в Израиле. Его впечатления от страны легли в основу двух книг: «Земля обетованная» (Н.-Й., 1962) и «Иерусалим, имя радостное» (Н.-Й., 1969), в которых отразились не только его взгляд на историю и события в Эрец-Исраэль, но и глубокие чувства Седых как еврея («Ничто в мире не волнует так души человеческие, как вид древних стен Вечного города»). В позиции Седых по отношению к Израилю нашли выражение произраильские настроения большей части американского еврейства. В 1962 г. вышли мемуары Седых «Далекие, близкие», содержащие очерки о русских писателях, в том числе Доне Аминадо, И. Бунине, К. Бальмонте, Д. Кнуте и других. Еврейская тема представлена в творчестве Седых (наряду с двумя книгами об Израиле) в сборнике «Крымские рассказы» (Н.-Й., 1977) о детстве Седых, в частности, рассказы «Мальчик Яша», «Пурим», «Колесо фортуны» и другие. Рассказы Седых о поездках по Испании и Италии в конце 1970-х гг. легли в основу книги «Пути-дороги» (Н.-Й., 1980).

В честь 80-летнего юбилея Седых вышел альманах русских писателей зарубежья «Три юбилея Андрея Седых» (Н.-Й., 1982).

http://www.eleven.co.il/article/13746

“Там, где была Россия” содержание: На борту "Виргинии". Рига. Умирающий Двинск. У старообрядцев в Латгалии. На границе СССР. На родной земле. В Псково-Печерском монастыре. Печерская ярмарка. В Древнем Изборске. Ревель.

Долгая история короткой улицы Варшавас.

Со второй половины 19-го века, после постройки Риго-Орловской железной дороги, начали осваиваться земли по ту сторону дороги. На холме вдоль железной дороги начала застраиваться улица, получившая название Варшавская. Улица начиналась у тракта Динабург – Петербург (потом Шоссейная улица, ныне 18 Новембра) и шла на запад до Херсонской (ныне Ятниеку). Это была будущая улица религиозных храмов, учебных и медицинских заведений, общественных организаций и промышленных предприятий.
В 1924 году улица стала называться по-латышски - Варшавас (Varšavas). В 1963 году она была переименована в улицу имени первой женщины-космонавта Валентины Терешковой (Tereškova), а в 1989 году было восстановлено ее прежнее название Варшавас.
В 1871 году по левой стороне Варшавской улицы на холме между Шоссейной и Дворянской улицами (ныне это часть улицы Пушкина) начал действовать православный храм – железная церковь, которая была освящена в честь святых апостолов (равноапостольных) Константина и Елены. Железная церковь в 1904 году была разобрана и отвезена в Ерсику.
На этом же холме в 1904-1905 годах был сооружен великолепный православный храм Гарнизонный собор – Борисо-Глебский собор, для нужд расквартированных в Двинске воинских частей. Храм был освящен 15 ноября 1906 и по сей день является украшением города.
Вот как об этих событиях вспоминает живший в детстве напротив этих храмов русский писатель Леонид Добычин в своей книге «Город Эн»: «Этой осенью мы переехали на другую квартиру… Из дома теперь нам видна была площадь, на которой учили солдат. В уголке ее, окруженная желтой акацией, была расположена небольшая военная церковь…» «Церковь, в которую так охотно ходила Корманова, когда здесь был монах, оказалось, могла разбираться. Ее развинтили и отослали под Крейцбург (ныне Крустпилс), где часть латышей была православная. Вместо нее теперь должен был строиться «гарнизонный собор». «К октябрю уже кончили строить собор. В именины наследника проходило его освящение». «Снег выпал. Кондратьева прикатила с Андреем по новой дороге и полюбовалась из окна на гарнизонный собор».
В 1932-1933 годах на Варшавской улице №26 был сооружен храм для евангельских христиан (баптистов), получивший название «Белая церковь». Открытие храма состоялось 1 октября 1933 года. Сложна судьба этого храма: в 1940 году в этом здании разместился штаб рабочей гвардии. В 1950-х годах здесь находился кинотеатр «Победа», потом оно было передано медицинскому училищу. В 1970-х годах здание было перестроено, надстроен третий этаж, пристроено новое здание. В 1993 году было восстановлено право христиан-баптистов на их храм, церковь и медицинское училище разместили под одной крышей.
Первым медицинским заведением на Варшавской улице, видимо, была Двинская евангелическая больница с амбулаторией, которая размещалась в каменном одноэтажном доме №3 Воскресенских. Больница с амбулаторией открылась во второй половине 19-го века и просуществовала до Первой мировой войны. После войны - жилой дом, во время Второй мировой сгорел, потом перестроен в двухэтажный жилой дом.
В комплексе зданий по Варшавской №43( по железной дороге дома №69), построенных в начале 20-го века для нужд Риго-Орловской железной дороги, в 1912 году разместилась больница Северо-Западной железной дороги на 100 коек. В 1920-30–х годах в этих зданиях находилась больница Красного Креста, в 1940 году на этой базе была создана 2-ая городская больница. В 1944 году здесь разместился военный госпиталь, в 1945 году – хирургическая больница в 1950-х годах – родильный дом, в начале 21-го века – противотуберкулезный диспансер.
После Второй мировой войны на этой улице открылись разные медицинские заведения: в доме №48 детская поликлиника железной дороги (ныне здесь городской Центр занятости), в доме №24 дом санитарного просвещения, санитарно-эпидемическая станция города (СЭС) и др., в комплексе зданий №26 медицинская школа (училище).
В доме №45 находилось до 1974 года железнодорожная больница с поликлиникой, в 1970-1980-х годах гинекологическое отделение родильного дома.
В доме №16 на углу Житомирской улицы (ныне улица Миера) в 1889 году было открыто четырехклассное городское училище с ремесленными классами. В этом доме 18 сентября 1922 года открылась белорусская государственная гимназия, которая просуществовала до 1935 года. В этом же доме в начале 1930-х годов размещался белорусский театр.
В числе первых учебных заведений на Варшавской улице было также еврейское ремесленное училище, которое разместилось в 1901 году в доме №21, в комплексе зданий по проекту инженера Я.Л.Мовшензона. Училище выпустило более тысячи специалистов, и просуществовало до 1940 года. После Второй мировой войны в этом комплексе зданий, но уже под №23, разместились разные ремесленные училища.
В доме №30 Новаковского, построенного в начале 20-го века, размещалось третье четырехклассное начальное училище. В 1930 году дом был выкуплен польскими организациями и получил название «Польский дом». После Второй мировой войны до 1990-х годов в этом доме находилось строительные организации треста Балттрансстрой, потом был возвращен культурно-просветительскому обществу «Промень».
В доме №20 в 1920 году открылась частная русская четырехклассная школа, которая через три года была преобразована в городскую гимназию №2, а с 1935 года там была 11-я основная городская русская школа, просуществовавшая до Второй мировой войны.
В доме №2 в 1935 году разместилась II Даугавпилсская государственная гимназия, образованная на основе белорусской, польской и русской гимназий, просуществовавшая до начала 40-х годов. После войны здесь находилась 7-я железнодорожная школа. С конца 1960-х годов школа была преобразована в 10-ю городскую среднюю школу, которая здесь находилась до 1984 года. После реконструкции в этом доме разместился учебно-производственный комбинат №1. С 1990-х годов здесь находится Польская средняя школа им. Юзефа Пилсудского.
В доме №70 в 20-30 годах находилась латышская государственная основная школа, а после войны здание использовалось разными школами. В здании №45 в 1990-х годах разместилась 17-я средняя школа.
Одним из первых промышленных предприятий на этой улице был дроболитейный завод, открытый, видимо, в 1883 году в комплексе зданий №28, предприятие существует по сей день.
Во второй половине 19-го века при Риго-Орловской железной дороге были открыты Динабургские стрелочно-крестовинные мастерские, преобразованные после Второй мировой войны в отдельные предприятия по улице Варшавас №47, ликвидированные в 1958 году.
На этом месте был сооружен завод по производству железобетонных шпал, который под разными названиями действует и сейчас.
Вот такова довольно длинная история этой короткой улицы.

Гесель Маймин, D-fakti.lv

Равноапостольные Константин и Елена.  Святой император Константин (306-337), получивший от Церкви именование Равноапостольный, а во всемирной истории наименованный Великим, был сыном цезаря Констанция Хлора (305 - 306), правившего странами Галлией и Британией. Огромная Римская империя была в то время разделена на Западную и Восточную, во главе которых находились два самостоятельных императора, имевшие соправителей, одним из которых в Западной половине и был отец императора Константина. Святая царица Елена, мать императора Константина, была христианкой. Будущий правитель всей Римской империи - Константин - был воспитан в уважении к христианской религии. Отец его не преследовал христиан в управляемых им странах, в то время, как во всей остальной Римской империи христиане подвергались жестоким гонениям со стороны императоров Диоклитиана (284 - 305), его соправителя Максимиана Галерия (305 - 311) - на Востоке и императора Максимиана Геркула (284 - 305) - на Западе. После смерти Констанция Хлора сын его Константин в 306 году был провозглашен войсками императором Галлии и Британии. Первым делом нового императора было провозгласить в подвластных ему странах свободу исповедания христианской веры. Фанатик язычества Максимиан Галерий на Востоке и жестокий тиран Максентий на Западе ненавидели императора Константина и злоумышляли его низложить и убить, но Константин предупредил их и в ряде войн, с помощью Божией, разбил всех своих противников. Он молил Бога дать ему знамение, которое воодушевило бы его войско храбро сражаться, и Господь явил ему на небе сияющее знамение Креста с надписью "Сим побеждай". Сделавшись полновластным правителем Западной части Римской империи, Константин издал в 313 году Миланский эдикт о веротерпимости, а в 323 году, когда воцарился как единственный император над всей Римской империей, распространил действие Миланского эдикта и на всю восточную часть империи. После трехсот лет гонений христиане впервые получили возможность открыто исповедовать свою веру во Христа.
Отказавшись от язычества, император не оставил столицей империи древний Рим, бывший центром языческого государства, а перенес свою столицу на восток, в город Византию, которая и была переименована в Константинополь. Константин был глубоко убежден, что только христианская религия может объединить огромную разнородную Римскую империю. Он всячески поддерживал Церковь, возвращал из ссылки исповедников-христиан, строил церкви, заботился о духовенстве. Глубоко почитая Крест Господень, император желал найти и самый Животворящий Крест, на котором был распят Господь наш Иисус Христос. Для этой цели он направил в Иерусалим свою мать - святую царицу Елену, дав ей большие полномочия и материальные средства. Вместе с Иерусалимским Патриархом Макарием святая Елена приступила к поискам, и Промыслом Божиим Животворящий Крест был чудесным образом обретен в 326 году. Находясь в Палестине, святая царица многое совершила в пользу Церкви. Она приказала освободить все места, связанные с земной жизнью Господа и Его Пречистой Матери, от всяких следов язычества, повелела воздвигнуть в этих памятных местах христианские церкви. Над пещерой Гроба Господня сам император Константин повелел соорудить великолепный храм в славу Воскресения Христова. Святая Елена отдала Животворящий Крест на хранение Патриарху, часть же Креста взяла с собой для вручения императору. Раздав в Иерусалиме щедрую милостыню и устроив трапезы для бедных, во время которых сама прислуживала, святая царица Елена возвратилась в Константинополь, где вскоре скончалась в 327 году.
За свои великие заслуги перед Церковью и труды по обретению Животворящего Креста царица Елена именуется Равноапостольной.

http://www.agiaellada.ru/kalendar/konst … -elena.htm

Дом моего детства

В наш стремительный век, когда соседи часто даже не знают имени друг друга, Г.Маймин спустя столько лет в подробностях помнит события из своего детства, друзей и соседей, знакомя нас с укладом жизни в довоенном Даугавпилсе. Об этом – его новый рассказ.
“Летом 1928 года от острого аппендицита скончался мой старший братик Арон. Вся семья тяжело переживала потерю первенца. Все вокруг напоминало о ребенке, поэтому на семейном совете решили сменить квартиру.
Новое жилье подобрали наспех неподалеку – в доме на углу улиц Алеяс и Домес (ныне Кр.Валдемара). Трехкомнатная квартира располагалась на первом этаже большого двухэтажного деревянного дома. Окна столовой выходили на улицу Алеяс, окна спальни дедушки и бабушки – на улицу Домес. Окно кухни, большую часть которой занимала русская печь, выходило во двор.
Двор был большой и зеленый. Раньше вдоль улицы Домес стоял деревянный дом, но он сгорел в Первую мировую войну. Груда обгоревших кирпичей и другого строительного мусора была собрана у забора, летом зарастая крапивой. Посередине двора у забора рос ясень, под которым стояли столик со скамейками, а сбоку рос большой куст красной смородины. По периметру двора стояли деревянные сараи.
В доме было четыре квартиры да пустовавшее помещение под магазин. Недвижимость принадлежала двум хозяевам, которые жили в пятикомнатных квартирах. Напротив нашей квартиры жил один из них – Арон Друй с женой и двумя дочерьми. Он был торговцем. На втором этаже над ними жила жена Моше Бейнарта (второго хозяина дома) Двора с сыном и дочкой. Сам Моше в то время жил уже в Палестине, где строил себе дом.
Кроме нас квартирантами была еще семья Богдан. Они снимали пятикомнатную квартиру. Жена Богдана с дочкой держали в доме Юреса на улице Виестура “Маглю” – электрический каток для глажки белья.
Маленьких детей в доме не было. Дочке хозяйки Добе было лет 9, и она с подружками приходила играть со мной, а потом и с моей младшей сестрой. Иногда заходил поиграть и сын хозяйки, который учился в реальном училище. Он хорошо рисовал и дарил мне разные картинки.
Первый товарищ появился у меня лет в пять. Это был мальчик из соседнего двора Ицале Марголис. Потом его родители сменили квартиру, и наши пути постепенно разошлись. Последний раз я его видел в 1947 году, когда он приезжал из Риги.
Игрушек у нас было мало. Я очень любил играть с оловянными солдатиками, выстраивая парады своего оловянного воинства.
В середине 1930-х годов в доме начались большие перемены. От воспаления легких умер Арон Друй. Его дочки уехали жить в Ригу, а жена Фреда сдала часть квартиры учительнице физкультуры Винокур с дочкой-школьницей.
Спился Богдан. Семья обеднела, и они съехали на более дешевую квартиру. В квартире, которую они занимали, поселилась семья портного Нохума Сандлера с маленькой дочкой. Он целыми днями строчил на швейной машинке дешевую одежду “тандет” для какого-нибудь хозяина. Она была белошвейкой, шила вместе с двумя помощницами.
В помещении для магазина Лейба Динер с отцом открыли парикмахерскую, которая просуществовала до Второй мировой войны.
Двора продала свою часть дома и с дочкой уехала в Палестину. Сын остался, чтобы окончить учебу и набраться опыта работы токарем. Новыми владельцами части дома стали Шевел и Цесел Надковичи. Они работали малярами, детей у них не было. Часть квартиры сдали семье Хацкеля Иткина. Он торговал зерном и мукой, а жена сидела дома с маленьким сыном. Потом почти ежегодно семья прирастала потомством.
Наш двор преображался. Новая власть после мая 1934 года наводила порядок в городе по западному образцу. Во дворе снесли временные строения, установили новый забор, все покрасили, начиная с крыши дома. Просторный, чистый, зеленый двор стал основным местом наших детских игр почти круглый год. Мы играли в берки, стендер-стоп, лапту, калим-бабу, казаки-разбойники, классики, фанты. Мальчишки любили играть в “скачки”, для которых нужны были два кирпича и две палки. Как игры, так и их названия на смеси русского языка старообрядцев, польского, идиша и других, ушли в небытие.
У меня появились новые друзья по школе и из окрестных дворов: Дов Гамзе и его братья, Семен Шпунгин, Бернарты и другие.
На лето мы уезжали на дачу в Погулянку, а когда возвращались, двор нас встречал зарослями бурьяна, лопухов и крапивы. Новые хозяева были большими любителями цветов и зелени. Во дворе соорудили клумбы, высадили кусты шиповника. Когда мы подросли, хозяин отвел нам грядки для посадки овощей и цветов, обучал нас этому делу.
В 1937 году уехал в Палестину сын Бейнартов. Съехали Винокуры. Вместо них там поселились Лазарь Темкин с женой и дочкой. Они работали заготовщиками. Далее количество жильцов дома увеличивалось за счет прибавления в семьях. Лето 1937 года я впервые провел в городе. Семья не выезжала на дачу, потому что родилась моя младшая сестра.
Осенью 1939 года грянула Вторая мировая война, а за ней суровая зима. Из-за Финской войны морозы называли “финскими”. Дома было холодно, хотя печь топили два раза в день. Перемерз водопровод, канализация. Закрыли на зиму столовую комнату. Месяц из-за морозов не работали школы. Дети в основном сидели по домам, мало выходили на улицу. За зиму вымерзли все фруктовые деревья, каштаны. Весной их выкопали и высадили новые.
Летом 1940 года пришли Советы. Произошли большие изменения в школах. Сменились соученики и друзья. В воздухе пахло грозой. За город отдыхать уже никто не выезжал. А в июне 1941 года война докатилась до Даугавпилса. В первый день войны наша семья перебралась на место работы отца. Дом был каменный, трехэтажный, с подвалом. Из него мы и ушли на Восток. По дороге прошли мимо нашего дома на улице Алеяс. Это было прощание с домом и детством. Дом сгорел в день оккупации города немцами.
Хотя мы знали об этом, по возвращении в город прямо с вокзала пошли на место, где он стоял. Там был холм, поросший травой, из-под которого торчали лишь ступеньки. Большинство жильцов дома ушло на Восток и вернулось после войны. Погибли в Холокосте семьи Иткиных и Натковичей”.

Гесель МАЙМИН (Израиль)
“СейЧас”

Жить в Средней Погулянке по карману лишь состоятельным людям.

В середине 19-го века к северу от Риго-Орловской железной дороги, в районе озера Зиргу (Zirgu), размещалось небольшое сельское поселение, получившее потом название «Средняя Погулянка».
В начале 80-х годов 19-го века граф Петр Плятер-Зиберг основал на берегу Западной Двины (Даугава) «Кумысное и водолечебное заведение», положившее начало курорту «Погулянка». Лечиться и проживать в Погулянке было по карману только состоятельным людям.
Сельское поселение «Средняя погулянка» находилось вблизи «Погулянки» и с конца 19-го века там стали селиться менее состоятельные дачники, да и евреи, проживание которым до 1912 года в Погулянке было запрещено. Вблизи Среденей Погулянки были места для купания: озера Трикарта, Зиргу и Плотичку, лечиться можно было ходить в Погулянку, правда, не было транспорта, но...
Поселение быстро разрасталось в сторону Старого Форштадта, поглощая расположенные там хутора. Прошла первая мировая и ряд гражданских войн, жизнь курорта «Погулянка» и ее соседки, поселение «Средняя Погулянка», временно замедлилась.
В 20-х годах к западу от поселения разместился летний военный городок «Нометне». А на восьмом километре от города, по железной дороге на Ригу, была открыта остановка поездов «Нометне» возле военного летнего городка.
В конце 30-х годов на этом месте было построено деревянное здание железнодорожной станции, получившее название «Межциемс», которая еще действовала во второй половине 20-го века, здание бездействующей станции сохранилось по сей день.
В 30-х годах летом, в Средней Погулянке снова стали селиться дачники, появилась железнодорожная связь с городом.
Грянула вторая мировая война, в районе «Нометне» фашисты проводили в ноябре 1941 года расстрелы женщин и детей. На холме, в лесу, на месте расстрелов 29 июля 1968 года был открыт памятник погибшим в холокосте.
После войны в Средней Погулянки развернулось большое индивидуальное строительство: застроился район бывшего «Нометне» до озера Плотичку (Plotičku) и на север вплоть до озера Шуню (Šūņu) и Старого Форштадта.
Автобусы стали курсировать из центра города по кольцу Межциемс, Средняя Погулянка, Старый Форштадт и обратно.
В настоящее время Средняя Погулянка стала большим разрастающимся районом города.

Гесель Маймин, D-fakti.lv, 15 ноября 2010 г.

История старинной улицы Витебской - Базницас - Страдниеку.

В середине 19-го века, после постройки железных дорог в Двинске (Даугавпилсе), начался его буйный рост. Начал застраиваться новый участок за Риго-Орловской железной дорогой на песчаных лесистых холмах, получивший название Новое Строение. При составлении плана застройки большинство улиц получили название городов Российской империи. Витебская улица была одной из них.
Улица начиналась у Малой Садовой (ныне Маза Дарза) и шла на север вдоль тракта на Петербург, который стал потом Шоссейной улицей (ныне 18 Новембра). Улица спускалась с холма и шла по низине, пересекая все Новое Строение до дороги на дачную местность Черепово (ныне улица Валкас). Она была застроена в основном одноэтажными деревянными домами.
В начале 20-го века на холме, где пересекались Витебская улица с Виленской (ныне Андрея Пумпура), начали строить католический храм, который был освящен 21 ноября 1905 года. Храм получил название «Непорочного зачатия Святой Девы Марии», в народе получил название «Новый костел». Возвышавшийся на холме храм был виден на улицах Витебской и Виленской. А Витебская улица брала свое начало с Виленской.
Двухэтажный каменный дом №7 из красного кирпича с навесным балконом на столбах и палисадниками по бокам, был построен во второй половине 19-го века, дом Гуревича. В начале 20-го века в этом доме размещалось офицерское собрание 99-го пехотного Ивангородского полка. В этом доме жил одно время в 1900 году будущий легендарный командир латышских стрелков Фрицис Бриедис (Fricis Briedis), о чем была установлена в 1935 году памятная доска.
В начале века по проекту городского архитектора Ивана Анатольевича Тальберга от 25 октября 1903 года был построен двухэтажный кирпичный дом для ремесленного училища и деревянный одноэтажный дом для жилья. Ремесленное училище открылось 1 июня 1904 года. С 1917 года по 1935 год в этом доме находилась Даугавпилсская 2-ая основная городская польская школа, директор М.Келло. С 1935 года здесь размещалась Даугавпилсская городская основная латышская школа №1 Пулквежа Бриежа. С 1944 года здесь находилась часть Даугавпилсского техникума железнодорожного транспорта. В 1970-80-х годах здание было перестроено, пристроено, надстроен третий этаж, здесь разместилась и дирекция техникума. В настоящее время здесь находится Латгальская техническая школа транспорта и связи.
В 1924 году улица была переименована в улицу Базницас (Baznīcas).
В 1930-х годах на резервном пустыре между улицами Базницас – Елгавас – Добелес– Баускас был сооружен стадион (спортивное поле) для спортивного общества 18-го Даугавпилсского полка айзсаргов. После Второй мировой войны это единственный оставшийся в городе стадион. Стадион был передан спортивному обществу «Спартак» Горпромкомбината, в 1950-60-х годах - спортивному обществу «Даугава» завода «Мотовелоцепей», потом спортивному обществу «Строитель» Даугавпилсского общестроительного треста. В 1980-х годах началась реконструкция стадиона, которая была завершена в 1990-х годах. Был сооружен закрытый спортивный комплекс, открытый стадион, гостиница, проходная.
В 1860 году на улице Витебская №61 на углу улицы Гродненской был построен одноэтажный, деревянный молитвенный дом (синагога) Равдина, которая просуществовала до Второй мировой войны.
В августе 1940 года улица была переименована в улицу Страдниеку (Strādnieku).
Время войны часть домов сгорела, на их месте были построены в основном одноэтажные домики.
В 1960-70-х годах улица была продлена до территории предприятяи Восточных электрических сетей, за улицей Валкас. Начался снос ветхих и малых домов, а их место заняли многоэтажные жилые дома, магазины, школы и т.д.
Такова была более чем полуторавековая история этой городской улицы.

Гесель Маймин, D-fakti.lv

Как в Даугавпилсе храм спасали.

В 1892 году у графа Плятера-Зиберта военное общество выкупило участок земли вдоль Варшаво-Петербургской железной дороги, за Старым Форштадтом.
Там был оборудован артиллерийский полигон и лагеря 25-й артиллерийской бригады и других частей. Лагеря были летние. Здесь было построено много деревянных зданий, конюшен, деревянные часовни.
В начале 19-го века(В мае 1893 года) на территории артиллерийских лагерей была построена деревянная военная церковь, которая была освящена во имя святого Николая Чудотворца. На богослужении в церкви участвовал хор артиллеристов. Храм был уютный, и на богослужение приходило много жителей Старого Форштадта, где не было православной церкви.
Во время 1917-19 годов церковь была оставлена на произвол судьбы и подверглась разорению. Но старофорштадтские прихожане решили спасти храм и возбудили в 1921 году ходатайство о перенесении его на Старый Форштадт. Был создан специальный комитет, который проделал огромную работу, и в 1923 году церковь была разобрана, перевезена на Старый Форштадт и сложена в специально построенном сарае.
Была образована комиссия по восстановлению храма во главе с Матвеем Кауфманом, проживавшим по улице Робежу (ныне Орманю), №31.
Зимой 1929 года на улице Зелткална №52 был заложен фундамент, и приступили к постройке храма.
Но лишь в августе 1934 года работы были завершены, и 16 сентября храм был торжественно освящен как церковь святых апостолов Петра и Павла на Старом Форштадте (Петропавловская православная церковь).
При строительстве церковь изменила свой внешний вид, стала небольшим, уютным деревянным храмом.
Одним из первых настоятелей Петропавловской церкви стал молодой священник отец Иоанн, Иоанн Саввич Легкий, который родился в Двинске 29 апреля 1907 года, и имя которого стало потом широко известно в Русской зарубежной церкви.
В начале 21-го века Петропавловская церковь была перестроена и достроена.
Такова нелегкая судьба этого православного храма с более чем вековой историей.

Гесель Маймин, D-fakti.lv 14 мая 2010 г.

Деревянная военная церковь. В начале мая 1893 года под г. Двинском впервые были собраны, для производства практической стрельбы, части войск: 25-я, 29-я, 41-я, 1-я резервная артиллерийские бригады и 1-й мортирный артиллерийский полк. Среди тяжелых неустанных трудов по устройству нового лагеря, родилась благая мысль освятить его постройкой храма Божьего, столь необходимого для удовлетворения нравственных и религиозных потребностей русского солдата. Командир 29-й артиллерийской бригады, генерал-майор Василий Владимирович Цилиакус, ныне начальник артиллерии 6-го армейского корпуса, выхлопотал у командующего войсками округа 450 рублей и построил в течении одного месяца небольшую церковь, приписанную к Двинскому крепостному военному собору.
Прошло 7 лет. Наскоро сколоченное здание церкви, выстроенное на деревянных столбах, пришло в ветхость и грозило обрушиться. Начальник артиллерии 16-го армейского корпуса, генерал-лейтенант Иван Васильевич Каханов, начальствуя собранной под Двинском артиллерией, решил снести здание церкви и вместо него воздвигнуть новый храм.
18-го июня 1900 года новый храм был заложен, а 8-го мая 1901 года освящен.

"Разведчик" от 07.08.1901.
Предоставил parks.

Карусель из спичечных фабрик крутилась в Двинске.

Во второй половине XIX века в западных губерниях России начало развиваться спичечное производство. Спичечные фабрики строились и в городах Витебской губернии: в Витебске, Полоцке, Динабурге и в других местах.
Одна из крупнейших спичечных фабрик этого региона была в конце 60-х годов сооружена в Динабурге в 1868 году. Псковский купец 1-й гильдии Шлема (Соломон) Янкелевич (Яковлевич) Закс (1842-1902) основал крупную спичечную фабрику на Петербуржско-Варшавском шоссе (потом Шоссейная улица, ныне - 18 Новембра) - угол дороги, ведущей к Православному кладбищу (в настоящее время улица Клуса).
Фабрика была оснащена паровой машиной в 12 лошадиных сил, на фабрике трудились 325 рабочих. Фабрика преуспевала, в 1884 году здесь трудились уже 446 рабочих, а в 1890 году – 676. По количеству работающих это было тогда самое крупное предприятие города.
В 1836 году Закс выкупил у города в собственность землю под фабрику.
В Гайке, на берегу Западной Двины (Даугавы), Закс основал предприятие по деревообработке, где для нужд спичечной фабрики вырабатывалась спичечная соломка.
К концу 19-го века фабрикой руководил его сын Альберт Соломонович Закс, кандидат коммерческих наук.
В июне 1899 года на основе промышленных предприятий Закса образовалось акционерное общество (АО) «Двина», во главе которой стояли братья С. и А.Лурве, потомственные почетные граждане Двинска.
Шлема Янкелевич Закс умер в Гамбурге 4 (7) августа 1902 года, и «Двинский листок» в номере от 21.08.1902 года поместил небольшой некролог по этому поводу.
В 1913 году руководителем АО «Двина» был В.А.Лалшин, и в это время работало 700 человек.
Фабрика просуществовала почти 50 лет, во время первой мировой войны ее оборудование было вывезено в Россию. Здание после войны пустовало, использовалось под разные складские помещения.
Остатки здания были взорваны и снесены в 60-х годах 20-го века при сооружении базы Восточных электросетей.
Фотографии И.Кузмицкого в газете «Красное Знамя» запечатлели остатки (коробку) здания спичечной фабрики Закса до и после взрыва.
Во второй половине 19-го века в городе открылось еще несколько спичечных фабрик, но большинство закрылось к 90-м годам.
В 70-х годах динабургский мещанин Элия Иоффе, по утвержденному проекту, сохранившемуся в архивах, построил спичечную фабрику возле Черепова, на углу дороги в Черепово (сейчас - ул. Патверсмес) и дороги в лагеря (ныне - ул. Нометню).
Фабрика открылась в 1879 году, на ней работало 49 человек. А уже в 1884 году осталось 36 рабочих - дела шли плохо, и к середине 1880-х годов фабрика закрылась.
На этом месте Берка Моисеевич Рубаненко открыл свою спичечную фабрику, где работало от 25 до 90 человек. Фабрика просуществовала, видимо, до первой мировой войны, когда ее оборудование было вывезено в Россию, а здание разрушено.
В 1878 году купец Пинес Зехед открыл спичечную фабрику в Рижской слободке, но просуществовала и она недолго, и к 90-м годам была закрыта.
Согласно «Отчету Двинского городского общественного управления» за 1900 год, в городе в то время существовало две спичечные фабрики.
В начале 20-го века житель Двинска Мендел Абрамович Аптер владел спичечной фабрикой в Новоалександровске Ковенской губернии (ныне Зарасай) и имел склады в Новоалександровске и Двинске.
Первая мировая война положила конец спичечному производству в Двинске.

Гесель Маймин, D-fakti.lv

Крепостной полигон Визбули отдан садоводам.

В начале 20-ого века между Погулянским лесом и Риго-Орловской железной дорогой, к западу от гарнизонного кладбища находилась низина, заросшая кустарником. Западная часть низины заканчивалась небольшим озером Зиргу эзерс (Zirgu ezers, Zirgezers, Žirgas), размером немного более 7 гектаров.
Юго-западный берег озера был болотистый, заросший кустарником, орешником, здесь пролегала тропа из Погулянки в Среднюю Погулянку. К востоку, на холмистом берегу озера, были разбросаны хутора. Хутора были также кое-где разбросаны и к югу от Риго-Орловской железной дороги.
На песках мелколесья, между гарнизонным кладбищем, пороховыми складами, Жемчуговой дачей (ныне Дзинтари) и Двинской (Даугавпилсской) слободой, находился крепостной полигон. Полигон просуществовал до первой мировой войны. Он был заброшен и стал зарастать молодым сосняком. Весь этот район стал называться Визбули.
Грянула вторая мировая война, евреи были загнаны в Даугавпилсское гетто. С осени 1941 года до весны 1942 года шел холокост, жителей гетто уводили и расстреливали в выкопанных рвах на бывшем полигоне, там были расстреляны около 14000 обитателей гетто. На песках бывшего полигона расстреливали и советских военнопленных. После войны в юго-восточной части бывшего полигона было в 60-х годах создано братское кладбище, установлен памятник.
Но весь лес на бывшем полигоне — сплошное кладбище с десятками рвов с расстрелянными. Один из таких рвов был раскопан в 80-х годах, и останки растерзанных были перезахоронены на братском кладбище.
В конце 50-х годов новая шоссейная дорога на Ригу прошла по юго-западной окраине бывшего полигона.
В 70-80-х годах вся низина к востоку от озера Зиргу и югу от железной дороги была отдана под садоводческие кооперативы «Медикс», которые заполнили все это пространство.
Вот такова непростая судьба этого небольшого района города.

Гесель Маймин, D-fakti.lv 19 октября 2010 г.

Легендарный доктор Гуревич.

В 20-х - 30-х годах прошлого века самым популярным детским врачом в Даугавпилсе был доктор Гуревич.
Реувен Маркович Гуревич родился, предположительно, в 1871 году. Окончил Харьковский университет. Его жизнь окутана белыми пятнами, вымыслом и легендами.
В 1920-х годах он начал работать врачом инфекционных, внутренних и детских заболеваний в Даугавпилсской городской больнице, где дослужился до должности главного врача.
Доктор Гуревич был невысокого роста, с бритой головой, всегда аккуратно и элегантно одет. Он завел себе экипаж для посещения больных, а потом и автомобиль.
В 1932 году доктор Гуревич жил на улице Иебрауцама (ныне Михоэлса), в доме №6, где вел частную врачебную практику, содержал кабинет горного солнца (кварца) для детей. К этому времени он уже стал известным и популярным детским врачом.
Врачом он был не из дешевых и быстро разбогател. Доктор Гуревич приобрел большой трехэтажный каменный жилой дом на улице 18 новембра №45, угол улицы Алеяс №1, куда переехал, видимо, в 1933 году, где открыл прием детей, а с середины 1930-х годов стал работать только частным врачом.
Доктор приобрел дачу в Погулянке (потом Межциемс) на углу улиц Дундагас №1 и Даугавас, перестроил ее, и она стала одной из благоустроенных и красивейших дач Погулянки, которая стояла на холме среди соснового бора.
Доктор Гуревич приобрел еще два дома, примыкающих к его дому на улице Алеяс, двухэтажный деревянный №3 и трехэтажный каменный №5.
Доктор Гуревич занимался общественной работой в еврейских организациях города, был уполномоченным и членом комиссии социальной помощи Даугавпилсской Еврейской общины (ДЕО), председателем правления ОЗЕ (Общество здравоохранения евреев).
В 1936 году в Тель-Авиве состоялся I-ый конгресс еврейских врачей, доктор Гуревич принимал в нем участие как делегат.
М.Рейсер в газете «Наш Даугавпилсский голос» от 26 мая 1936 года поместил статью «Палестина наших дней» (Д-р Р.Гуревич - «о конгрессе еврейских врачей и Палестинских событиях».).
Город полнился слухами о любовных отношениях Реувена Гуревича с Блюмой Пуклин, женой ветеринарного врача Беньямина Пуклина (полковник-лейтенанта Земгальского артиллерийского полка). После смерти мужа в 1937 году она ушла к доктору Гуревичу.
В 1940 году пришла власть Советов, а 3 ноября того же года дома Гуревича были национализированы, была национализирована и дача в Погулянке.
А 26 июня 1941 года фашистские войска Германии оккупировали Даугавпилс. Гетто. Холокост. В холокосте погибли Блюма Пуклина и ее дочь. В своих воспоминаниях на идиш о Даугавпилсском и Рижском гетто Песия Френкель-Залцман, Яков Расен и Э.Ривош (жена которого была дальней родственницей Реувена Гуревича) рассказывают по-разному о том, как доктор добрался до Рижского гетто. Но можно заключить, что кто-то из крестьян, ребенка которого доктор вылечил, пряча его в телеге, довез до Риги, где он находился в гетто.
Как указывает в своих воспоминаниях Яков Расен, 28 июня 1944 года, когда происходила большая акция по уничтожению евреев гетто, доктор Реувен Гуревич покончил с собой, приняв яд.
Дача доктора Гуревича и дом на улице 18 новембра, 45 сгорели во время войны, дом после войны был восстановлен. Дома №3 и №5 по улице Алеяс из-за ветхости в 1960 - 1980-х годах были снесены и на их месте был построен четырехэтажный дом №5.
Так ушла легенда.
На фото 1904-1908 годов из книги «Даугавпилс на рубеже 19-20 веков. Почтовая открытка»: Справа - дом №45 на улице 18 Новембра, сохранившийся до наших дней. Слева – существовавший в те годы съезд с дамбы (вид от железной дороги).

Гесель Маймин, D-fakti.lv

На углу Рижской и Театральной размещалось правительство Советской Латвии.

Еще в 60-х годах 19-го века эспланадная линия крепости проходила сразу за Рижской улицей, там, на углу, заканчивалась Театральная улица. А за эспланадной линией, от Александровской улицы до дамбы, находилось болото и несколько прудов.
В 70-х годах началось осушение болота и была сооружена торговля «Конная площадь». В августе 1882 года между улицами Александровской, Рижской, дамбой и лугами эспланады (ныне улица Парадес) был заложен городской сад. В закладке сада принимал участие городской голова Павел Федорович Дубровин, и сад впоследствии получил название «Дубровинский сад». Ворота сада начала 20-ого века можно увидеть на копии почтовой карточки того времени. О Дубровинском саде рассказать и иллюстрировать можно много, но это уже отдельное повествование.
Согласно предложенному изъяснению к плану города Динабурга от 11 июля 1890 года, под литером «А», выделен участок для постройки зданий городской пожарной команды. Комплекс зданий был построен по улице Рижской №3 на грани веков, он состоял из каменного двухэтажного здания с каланчей из красного кирпича, деревянного одноэтажного здания стойла для лошадей и ряда других подсобных сооружений.
В1900 году городская пожарная команда состояла из 22-х человек во главе с брандмейстером Николаем Киприяновичем Петровым, он же был брандмейстером и в 1914 году.
Потом, вот уже более, чем век, в этом комплексе зданий размещались разные пожарные подразделения. Ушли кони, появились автомобили, перестраивались здания, сносились, строились новые и достраивались, а их назначение не менялось и по сей день.
Дом №16 по Рижской улице угол Театральной № 21, напротив Дубровинского сада, построен во второй половине 19-го века, двухэтажный каменный угловой дом с мезонином — дом семьи Цви. В начале 20-го века в этом доме принимал посетителей частный поверенный Рувин Иосифович Цви, в доме жили городской архитектор Иван Антонович Тальберг и другие.
В 30-х годах в этом доме принимал больных врач кожных и венерических заболеваний Язеп (Иосиф) Цви, в доме находилась экспедиция Давида Ошри, концерна “Progress” по торговле каменным углем.
Во второй половине 30-х годов владельцем дома стал Фриц Каспар, в доме размещалось управление политической полиции Даугавпилсского района.
После второй мировой войны на первом этаже некоторое время размещался городской комитет ЛКСМ Латвии, потом жилой дом.

В 70-х годах при капитальном ремонте был надстроен третий этаж. В 1995 году дом был возвращен семье Каспар.
Дом №18 по Рижской улице угол Театральной №28, напротив пожарной Каланчи, построен во второй половине 19-го века. Дом двухэтажный, каменный с высоким, большим подвалом, дом семьи Гордин.
С конца 19-го века в этом доме размещалось Двинское отделение Рижского коммерческого банка, основанного в 1871 году. В начале 20-го века директором отделения был Эрнест Эрнестович Кюн. Отделение этого банка находилось здесь до 1932 года.
С 1931 года здесь недолгое время находилось Даугавпилсское отделение международного еврейского женского объединения «ВИЦО» («Vico»). В середине 30-х годов этот дом был приобретен 18 Даугавпилсским полком айсаргов, и в нем разместился батальон связи этого полка до 1940 года.
Летом-осенью 1944 года здесь временно находилось правительство Советской Латвии.
В 50-х — 80-х годах здесь находились Даугавпилсские районные комитеты КП и ЛКСМ и их библиотека.
С конца 80-х годов здесь размешались различные городские организации. Вот уже более века этот перекресток при пересечении улиц Ригас и Театра сохранился в мало измененном виде.

Гесель Маймин, D-fakti.lv, 3 января 2011 г.

Они пережили холокост.

В июльские дни 1941 года вступившие в Даугавпилс войска фашистской Германии начали массовое истребление жителей за принадлежность к еврейской расе. За время холокоста была уничтожена практически вся еврейская община Даугавпилса. Во всей же Латвии погибло более 100 тысяч евреев. Много лет спустя после войны 4 июля в Латвии был официально признан Днем памяти жертв геноцида еврейского народа.
Кровавая хроника:
22 июня 1941 года фашистская Германия начала войну против Советского Союза.
26 июня1941 года фашистские войска заняли Даугавпилс.
15 июля 1941 года – первый массовый расстрел евреев в «железнодорожном саду» за тюрьмой. Большая «акция», было расстреляно около 1500 человек.
30 июня 1941 года все оставшиеся в городе евреи, около 14 тысяч человек, были загнаны в гетто в предмостном укреплении.
5 декабря 1941 года в гетто, согласно списку, оставалось в живых 962 еврея, к этому времени остальные евреи были уничтожены во время различных «акций».
1-2 мая 1941 года – ликвидация Даугавпилсского гетто. В живых осталось 487 евреев, которых перевели на работу в крепость и в город в «малое гетто», остаток  в октябре 1943 года угнали из города.
27 июня 1944 года фашисты были изгнаны из Даугавпилса.
В 1945 году окончилась вторая мировая война. Выжившие евреи даугавпилсского гетто стали возвращаться в город, но не все вернулись, часть рассеялась по свету: уехали в США, Канаду, Израиль, Австралию, Южную Африку и в страны Европы. Сколько осталось в живых, доподлинно неизвестно, от 100 до 200 человек.
Публикации о Даугавпилсском гетто стали появляться в прессе. Обитатели гетто говорили на языке идиш, и первые публикации появились на этом языке.
3 марта 1945 года в московской газет «Ейникайт», на языке идиш, была напечатана статья Ковнатора «Сема Шпунгин», рассказывающая о жизни мальчика в гетто и побеге из Даугавпилсского гетто.
В Монреале в 1949 году вышла книга Песи Френкель -Залцман. Заключенная №94778, пережитое в немецких лагерях» на языке идиш. Френкель –Залцман была коренной жительницей Даугавпилса, хорошо знала город и его обитателей и по «горячим следам» она смогла подробно изложить все невзгоды пережитого.
В том же году, в Нью-Йорке, на языке идиш вышла книга Якова Расена, жителя Литвы, узника Даугавпилсского гетто и лагерей «Мы хотим жить», обо всем пережитом в те годы.
В 1948 году в Советском Союзе начались преследования евреев: космополитизм, расстрел еврейского антифашистского комитета и еврейской интеллигенции, в 1951 году, дело врачей в 1952-53 годах. Была закрыта еврейская пресса, перестали издаваться книги на языке идиш, о холокосте уже никто не писал, никто не печатал.
Залман Якуб сразу после возвращения с фронта в родной Даугавпилс начал собирать материал о гетто и холокосте. К 80 годам у него собрался довольно обширный материал. В 60-х годах в Москве начал выходить журнал на идиш «Советиш Геймланд». В1987 году в этом журнале в №№5,8 и 9 был напечатан в сокращении материал Залмана Якуба «В те дни» о Даугавпилсском гетто, о холокосте. Этот же материал на русском языке был в 1993 году напечатан в книге «Евреи в Даугавпилсе»  (исторические очерки).
Книги о Даугавпилсском гетто стали выходить за пределами бывшего Советского Союза.
В 1940 году вышла в Нью-Йорке книга бывшего литовского еврея, узника Даугавпилсского гетто, Ешаягу (Сиднея) Иванса «Как потемнели небеса», на английском языке, переизданная потом в 1994 году в Тель-Авиве на иврите.
В 1998 году в Тель-Авиве вышла книга Баси Цин, бывшей узницы Даугавпилсского гетто, жительницы Краславы, на русском языке «Выжить, чтобы вернуться».
В 2002 году вышла в Лондоне, на английском языке, книга Майи Абрамович (до замужества Зарх), «Простить… но не забыть, история Майи», бывшей жительницы Даугавпилса, узницы гетто.

2003 году, литовский еврей из Утене, Хаим Курицкий, узник Даугавпилсского гетто, выпустил в Иерусалиме книгу «Пережить и рассказать», на языке иврит. Дневники в гетто он писал на идиш, но ко времени издания книги на этом языке уже почти никто не читал.
В 2003 году бывший узник Даугавпилсского гетто Семен Шпунгин в израильской газете «Новости недели» в разделе «Еврейский камертон», на русском языке напечатал материалы о пребывании в гетто, но они не были изданы.
Так, Хая Лебедева (до замужества Маймина) в 1990 году подготовила материал на русском языке «Навеки в памяти моей», который не был напечатан, но в периодической печати было напечатано множество статей и заметок об этом периоде ее жизни.
В 1975 году в городе Хайде вышел сборник « В памяти двинской общины» на языке иврит, где был помещен небольшой материал Рахель Фридман, узницы Даугавпилсского гетто, «Гетто Двинск», некоторые ее материалы были напечатаны в периодической печати. Но подготовленный ею основной материал о гетто не был напечатан. В периодической печати были напечатаны и другие материалы бывших узников Даугавпилсского гетто.
В последнее время издано несколько книг о холокосте в Латвии и Даугавпилсе, но это уже в основном, по документам и опросу свидетелей.

Гесель Маймин, D-fakti.lv, 2 июля 2010 года

Первые футбольные игры двинчане смотрели на заборе.

В начале 20-го века, до Первой мировой войны, в Двинской печати мало пишут о спорте, спортивных обществах и сооружениях, стадионах. Встречаются упоминания о «Двинском скаковом обществе» и «Обществе велосипедистов».
В больших учебных заведениях города, таких как Реальном училище, частной мужской гимназии А.И. Сахарова и др., имелись учителя физкультуры, занятия они проводили в актовых (спортивных) залах. В женских гимназиях вместо физкультуры проводились уроки танцев.
Зимой в городе заливалось несколько катков. Вот как об этом вспоминает писатель Леонид Добычин в своей книге «Город Эн»: «Стали морозы. Маман мне купила коньки и велела, чтобы я взял себе абонемент на каток… я иногда заходил на каток. Там играл на эстраде управляемый капельмейстером Шмидтом оркестр. Гудели и горели лиловым огнем фонари. Конькобежцы неслись вдоль ограды из елок».
Отгремели Первая мировая война, гражданские войны. Двинск, но уже Даугавпилс, вошел в состав республики Латвия.
Время шло, мир менялся, к середине 1920-х годов в городе увлеклись спортом. Как грибы после дождя в городе рождались спортивные общества: „L.S.B.” (Latvijas sporta biedrība), „ASK” (Armijas sporta klubs), «Сокол», «Маккаби» (1925-1927 гг.), «ДИСК» с 1927 года (Двиникер идишер спортклуб – двинский еврейский спортивный клуб), “Lechija”, “Harfa” и др.
Стадион в городе был один, он принадлежал спортивному обществу „L.S.B.”, находился в Гайке, на улице Фебруара, 14 - между улицами Фебруара, Дзирнаву и Видус. Там находились: футбольное поле, теннисные корты, площадки для волейбола и баскетбола. Зимой заливался каток.
Остальные спортивные общества имели лишь небольшие спортивные площадки.
Популярным зрелищным видом спорта того времени был футбол. Игры футбола собирали много зрителей, любителей, («болельщиков» еще тогда не знали). Посещение футбольных соревнований на стадионе было довольно дорогим удовольствием, особенно для молодежи. При подходе к стадиону по улицам Дзирнаву и Видус можно было увидеть что-то странное: весь забор, обтянутый сверху колючей проволокой, облеплен «зрителями». В заборе были прорезаны «глазки», через которые «зрители» следили за игрой, или в «глазки» вколачивали куски древесины, на них влезали и смотрели сверху через забор. При появлении полицейского со свистком разбегались, после его ухода возвращались.
Соревнования по футболу, в основном, проводились между городскими командами, изредка город навещали иногородние команды, а случай игры с иностранными командами был только однажды: проездом были венгры.
В середине 1930-х годов произошли изменения: сгорела лесопилка по улице Видус и прилегающая часть улицы была присоединена к стадиону LSB. При некоторых военизированных и молодежных организациях открылись спортивные клубы: у 18-го полка айсаргов и железнодорожных айсаргов, у молодежной организации «Бейтар» («Трумпельрор»). Спортивная организация 18-го полка айсаргов на пустыре Нового Строения построила стадион (там, где теперь городской стадион), где соревновались и школьники.
В 1938 году вместо существовавших клубов “Lechija” и “Harfa” появился клуб ”LPB” (Latvijas poļu biedrība).
С приходом в 1940 году Советов все эти спортивные организации были распущены.
Потом - война…

Гесель Маймин, D-fakti.lv

Поездка в Ковно - заграничный город.

Еще шла Первая мировая война. На просторах Российской империи, после революции. Начиналась гражданская война. В начале 1918-го года стоявшие возле Двинска германские войска заняли город. Гражданская война приближалась к городу.
Мамин брат и сестра решили уехать из города, они уехали в Ковно.
Мамина старшая сестра была яркая, красивая блондинка. В Ковно она познакомилась с варшавянином Давидом Валигура и в том же году сыграли свадьбу. Свадьба была в Двинске, который, как и Ковно, был еще под германцами. Но в начале 1919-го года в город пришли большевики.
Кончилась Первая мировая война, распались империи: Австро-Венгрия, Оттоманская, а на территории бывшей Российской империи шла гражданская война. Образовались новые независимые государства. Ковно, теперь уже Каунас, стал столицей независимой Литвы и оказался по отношению к Двинску за границей.
В том же году там родился мой двоюродный брат Ицхак.
В 1920-м году Двинск вошел в состав Латвийской Республики и получил название Даугавпилс. Еще долгие годы жители Прибалтики переименованные населенные пункты называли по-старому.
Так мои родные оказались с двух сторон от границы в разных государствах, вся связь между ними поддерживалась почтой.
Шли годы. Летом 1932 года в Даугавпилс из Бухареста приехала мамина двоюродная сестра, актриса Гитта Розенталь. Они с мужем содержали театральную труппу, игравшую на идиш. Они приехали на гастроли, пробыли в городе несколько недель и уехали на гастроли в Каунас.
Мамина двоюродная сестра, родные ее называли Гитале, была племянницей моего деда Абы Плавина. Она была импозантная, яркая брюнетка, долгие годы до войны у нас хранилась ее фотография. Мои родные договорились с ней встретиться в Каунасе, куда они отправились на несколько месяцев на гастроли. Это время совпало с бар-мицвой моего двоюродного брата.
Осенью, на праздники Суккот, после долгих хлопот по оформлению виз и других формальностей, дедушка, мама и я поехали в Ковно. Выехали мы днем, экспрессом Ленинград-Берлин в купе вагона III-его класса. В купе было свободно, и я припал к окну, мне было все незнакомо. Я впервые ездил на поезде.
В Абелях (ныне Абелай) прошел таможенный контроль, меня укачало, уложили спать. Проснулся я от шума: четверо мужчин сидели в купе и на чемоданах играли в карты, курили. За окном уже темнело, я разревелся. По ходу поезда пассажиры менялись, но в купе было шумно, накурено, неуютно. Уже было совсем темно, когда поезд прибыл на станцию Рудзивилишки (ныне Радвилишкис), здесь у нас была пересадка на Ковенский поезд. На перроне было темно, холодно, моросил дождик, ожидать пришлось поезд около часа. В Ковно мы приехали в полночь, нас встречали родственники. С вокзала до города мы ехали на переполненном автобусе к маминой сестре.
Они жили на мансарде второго этажа деревянного дома. Для нас освободили детскую, темную комнату с окошком наверху, выходившим в соседнюю спальню. В окошко сразу высунулись посмотреть на нас двоюродная сестра с братом.
Утром меня знакомили с моими двоюродными братьями Ицхаком и Симхой и двоюродной сестрой Рейзел. Старшие были школьниками, но на Суккот находились на осенних каникулах. Они посмеивались над моим произношением, я говорил на витебском говоре языка идиш.
Мои дядя и тетя, как и мой дедушка, были мясниками, у них где-то в городе были мясные лавки. В те годы они только начали свои дела и жили довольно бедно. Однажды они повели нас смотреть свои лавки, меня удивляли множество ступенек, по которым приходилось подниматься по улицам. Мы ходили в гости к маминому брату Рувиму, они жили в тесной квартире на улице Кальва. Там меня познакомили с еще двумя моими кузенами и кузиной.
Нас знакомили с городом. Ходили гулять на Лайсвес алее; шумной центральной улице тогдашней литовской столицы с множеством извозчиков, телег и машин, полно народу. Меня удивило, что улица была засыпана рекламными листками.
Водили смотреть на место слияния рек Вилеи и Немана, показывали за рекой у подножия холмов Слободку.
На Симхат-Тора, в последние дни праздника Суккот, отмечали бар-мицву моего двоюродного брата. В столовой комнате маминой сестры был составлен стол, уставленный напитками и яствами. Собрались гости, кроме нас, мамин брат с семьей, их кузина Гитале с мужем, гастролировавшие тогда в Ковно, и еще мне не знакомые гости. Празднование прошло бурно, много разговоров, ведь давно не виделись. Ицхак был старшим внуком моего дедушки.
После праздников дедушка вернулся домой, а я с мамой остался еще на недельку погостить.
Мама со своей сестрой несколько раз ездили в театр на спектакли их кузины Гитале. Как-то нас пригласили вечером в гости к Розенталям в гостиницу. Поехали я с мамой и тетя с мужем и Симхой. Запомнилось, как Розенталь, муж Гитале, посадил меня с Симхой на невысокий шкаф, вручил нам по литу и заводной машинке. Это была наша последняя встреча с Розенталями. После возвращения в Бухарест они уехали в Буэнос-Айрес, где открыли свой театр. Моя тетя несколько лет переписывалась с Гитале, потом вдруг пришло письмо с сообщением о ее смерти.
Возвращались мы с мамой домой прямым поездом до Даугавпилса. Поезд шел очень медленно, он тащился восемь часов, всю ночь. В вагоне было грязно, накурено. На границе нас разбудил таможенный контроль. Они тщательно проверяли чемодан и кошелки моей мамы. Вернулись в город, уже была дождливая, холодная осень.
Это была моя единственная встреча с моими кузинами и кузенами. Память об этой поездке осталась только на визах маминого старого паспорта.
Дедушка еще раз, в конце 1930-х годов, навестил в Ковно своих детей и внуков. Он умер поздней осенью сорокового года. На его похороны приехали тетя и дядя. Это была последняя встреча с ними. В последние годы дядя и тетя стали более состоятельными, они, кроме торговли мясом, занялись и изготовлением колбасы. Дядя в Слободке приобрел дом, куда он переселился с семьей.
Когда 14 июня 1941 года начались репрессии, мои родители побоялись, не затронут ли это их. Дали им телеграмму с вопросом «о здоровье», через день получили ответ, что «все здоровы». Это была от них последняя весточка. Потом - Вторая мировая война, холокост, в котором они все погибли.

Гесель Маймин, D-fakti.lv, 14 июня 2010 г.

Праздники и будни.

2009-11-09 
Дом, в котором жила наша семья, имел двух владельцев: Друй и Бейнарт. В середине 30-х годов Бейнарты продали свою часть дома родственникам Нотковичам и уехали в Палестину. Владельцем этой половины дома стал Шевел Норкович, жена и жильцы звали его Шейел.

    Шевел со своей женой Цеской были бездетными, они поселились на втором этаже в двух комнатах квартиры Бейнартов, а три комнаты сдавали квартирантам.
    Нотковичи были оба лет под семьдесят. Шевел был выше среднего роста, плотный мужчина, по старости уже грузный. Когда он спускался по старой деревянной лестнице, под его тяжестью лестница стонала и скрипела. Цеска была полной женщиной среднего роста.
    Завели они кота. Он был крупный, под стать хозяевам. Дети кота побаивались, он входил и выходил из квартиры через форточку на втором этаже, которая всегда для него была открыта.
    Работали Нотковичи тесарями, один из сараев дома они отвели под склад и мастерскую для красок. Я любил смотреть, как Шевел приготавливал краски, смешивал их в банках и ведрах. Там же, во дворе, он в бочке гасил известь, она дымилась, но близко подойти и посмотреть мне запрещали, да я и сам побаивался.
    Во дворе вдоль Шильдеровской улицы ранее стоял двухэтажный деревянный дом, который сгорел во время Первой Мировой войны. На месте погорелки долгие годы лежали груды камней, кирпичей, жести. Летом это все зарастало крапивой и бурьяном. Расчищен был только небольшой участок, где росли ясень и большой куст красной смородины. Под деревом был сколочен стол и стояли две скамейки.
    Шевел начал наводить порядок, он и жена (понемногу помогали квартиранты) расчистили часть погорелки, выкопали остатки фундамента, завезли чернозем, разбили грядки, обложили их кирпичами, посадили кусты шиповника. Летом высаживали разные цветы: георгины, настурции, ромашки, гвоздику, душистый табак, фиалки. Двор благоухал запахами цветов.
    Когда дети подросли, Шевел старшим из них выделил по грядке и обучал их сажать цветы и овощи, ухаживать за ними. Как мы радовались всему растущему на наших грядках! Эти детские познания мне потом очень пригодились в жизни.
    Дом был старый, и он понемногу стал «трещать по швам». Выходящая во двор стена нашей квартиры стала отходить, между кухней и бабушкиной комнатой образовалась щель, куда можно было просунуть руку. Стены подперли балками, Шевел с рабочими большими деревянными молотками загоняли ее на прежнее место. Потом залили большим бетонным фундаментом. В таком виде это и застыло.
    Шевел был религиозным человеком, видимо, когда-то учился хедере. Умел переводить тору и комментарии к ней «Онкулос», написанные на адамейском языке и «Раши». Большинство стариков молились на древнееврейском и адамейском языках, не понимая написанное. Для женщин были молитвенники на языке идиш.
    Только в 20-х годах в нашем городе появились школы на языке иврит, и тогда стал доступен текст молитв на древнееврейском языке, но не на адамейском. Из нашего дома в синагогу ходили только старики и старушки, да изредка Хацкел Иткин.
    На осенние праздники суккот Шевел, - ему помогал мой дедушка, - во дворе сооружали праздничный шалаш - «Сукка», покрытый еловой хвоей. Там обычно проводилась вечерняя трапеза. Но зачастую присутствовали там только они вдвоем. Как правило, в это время года в нашем городе погода была ненастной, холодной, поэтому, кроме них, туда никто не приходил.
    Осенью 40-го года тоже была сооружена «Сукка». Осень выдалась сухая. На сей раз во времянке провели электричество, шалаш прибрали. Но оба они еще не знали, что это их последняя трапеза. Дедушка скончался вскоре после осенних праздников, а Шевел - в следующем году погиб в Холокосте.

Гесель МАЙМИН.

ПРОМЕНАД ПО БРОДВЕЮ.

Уже совсем скоро на улице Ригас начнутся масштабные строительные работы, и к концу года она должна обрести европейский лоск. А мы успеем не спеша прогуляться по привычной Рижской улице, впитывая ее провинциальное очарование, любуясь ее старинными особняками.
Улица, названная в честь латвийской столицы, только однажды сменила исконное название и почти полвека носила имя вождя мирового пролетариата Ленина. История улицы Ригас сохранила для потомков немало памятников архитектуры, оригинальных зданий, в которых временно останавливались или жили известные политики и деятели культуры. По брусчатке местного "Бродвея" гуляли многие знаменитости, даже не догадываясь, что часть улицы вымощена надгробными плитами с еврейского кладбища.
О прошлом некогда главной торговой и деловой улицы Даугавпилса - рассказ краеведа Геселя Маймина, ныне проживающего в Израиле, с нашими дополнениями о дне сегодняшнем.
Рижская улица стала застраиваться еще в первой половине 19 века, и тянулась от реки Западная Двина (Даугава) до холмов на севере. В позапрошлом веке определились границы улицы: дамба отделила улицу от реки в начале, а Риго-Орловская железная дорога ограничила ее в конце.
Рижская улица начинается со съезда под арку дамбы к пристаням на реке. С западной стороны до ул.Александровской (ныне Виенибас) за эспланадной линией крепости тянулись заболоченные луга.
На восточной стороне до ул. Царьградской (ныне Института) находились жилые дома - одноэтажные каменные и деревянный, Кузнецовых, которые достояли до 1980-х годов. На этом месте в 1985 году по проекту архитекторов А.Аргалса и А.Кокинса было возведено трехэтажное кирпичное здание для Даугавпилсского районного комитета Коммунистической партии ЛССР - дом № 2. Сейчас здесь размещается Даугавпилсский районный совет.
На углу Рижской и Царьградской стоял одноэтажный дом Введенской, потом Лурье. Его занимали части 98-го пехотного Юрьевского полка. После Первой мировой войны здание использовали под жилой дом, а в 1960-е из-за ветхости снесли. В 1968 году на этом месте построили четырехэтажный кирпичный дом для райисполкома (№ 4). В настоящее время здесь располагается Латгальское отделение Службы государственных доходов.
Двухэтажный дом с мезонинами (№ 6), дом Хайма Лурье, был построен в 1860-1880 годах. В нем размещались части 98-го пехотного Юрьевского полка. В 1920-1930-х годах в здании работали разные уездные организации и штаб 18-го Даугавпилсского полка айзсаргов. После Второй мировой войны дом заняли районные организации. В 1960-х годах дом капитально отремонтировали, надстроив третий этаж. Мезонины убрали.
Далее на улице Ригас находятся два особняка, построенные в 1883 году. Владельца, архитекторов и историю зданий  до Первой мировой войны установить пока не удалось. В 1920-1930-х годах здесь размещался штаб Земгальской дивизии, после Второй мировой войны - различные военные структуры. С лета 1959 года здания занимает Даугавпилсский художественный и краеведческий музей.
Двухэтажный жилой дом на углу Рижской и Караванной (ныне Музея) улиц был построен во второй половине 19-го века. Он принадлежал Гуревичу и Шевелеву. Здание сильно пострадало в годы Первой мировой войны, и в 1930-е годы его восстановил и перестроил уже  новый владелец Моше-Арон Лазарев. В 1960-х годах при капитальном ремонте дому № 10 надстроили третий этаж.
Трехэтажный дом (№ 12) Гуревича был построен во второй половине 19-го века. Первоначально это был жилой дом, а после Первой мировой войны здесь располагались разные учреждения и кабинеты врачей. Новый владелец - Лазарев перестроил здание. После Второй мировой войны его занимали городской суд, юридическая консультация, районная прокуратура и другое. В настоящее время здесь находятся частный вуз, туристическая фирма, автошкола, офис производства пластиковых окон и дверей.
Дом с мезонином семьи Цви на углу Рижской и Театральной улиц был построен во второй половине 19 века. В начале 20-го века в этом доме принимал посетителей частный поверенный Рувин Иосифович Цви, жил городской архитектор Иван Антонович Тальберг. В 1930-х годах здесь принимал пациентов врач кожных и венерических заболеваний Язеп (Иосиф) Цви, в доме находилась экспедиция концерна "Progress" по торговле углем Давида Ошри. Во второй половине 1930-х годов владельцем здания стал Фриц Каспер, здесь обосновалось управление политической полиции Даугавпилсского района.
После Второй мировой войны - это жилой дом № 16. В 1970-е годы его капитально перестроили, надстроив третий этаж. Сейчас первый этаж здания занимают ресторан и парикмахерская.
Двухэтажные дома № 18, 20 и 22 в начале 20 века принадлежали семье Гордин.
Дом № 18 на углу Рижской и Театральной улиц построен во второй половине 19 века. С конца того же столетия и до 1932 года здесь размещалось Двинское отделение Рижского коммерческого банка. В середине 1930-х годов здание приобрел 18-й Даугавпилсский полк айзсаргов, и в нем разместился батальон связи полка. Этот дом знаменит тем, что летом-осенью 1944 года в нем временно находилось правительство Советской Латвии. В 1950-1980-х годах здание занимали Даугавпилсские районные комитеты компартии и комсомола, их библиотеки. В настоящее время этот адрес знает каждый горожанин - здесь работает Земельная служба.
Интересна и история дома № 20. В начале прошлого века фабрика "Межер" выпускала  здесь мебель, по соседству процветала керосиновая торговля Гринберга. После Первой мировой войны владелицей дома стала семья Ноельсон. В 1930-х годах популярностью у дам пользовалось женское швейное ателье К.Кузнецовой. В этом же доме размещался II-й городской полицейский участок. После Второй мировой войны офисные помещения переделали под квартиры, а подвалы заняли разные магазины. В 1980-е годы агрофирма "Красный Октябрь" основательно отремонтировала и перестроила здание для своих нужд. Потом владельцы недвижимости менялись. Сейчас в здании работают Даугавпилсский регулятор общественных услуг, Государственная автотранспортная инспекция, Таможенная служба, страховая компания, компьютерная фирма и другие организации. Уже в этом столетии во дворе дома № 20 выросло современное здание, которое занимает редакция газеты "СейЧас".
Дом № 22 на углу Рижской и Александровской (ныне Виенибас) - жилой с магазинами. В 1930-х годах здесь находился мебельный магазин и мастерская Н.Митрофанова, после войны - сберегательный банк, а в подвале - пневматический тир. В наши дни в старинном здании работают финансово-кредитная фирма, кафе, бар, магазины.
По нечетной стороне улицы Ригас - от дамбы до ул. Виенибас - простирается Дубровинский парк, но это уже другая история.

Гесель Маймин

Ругели строили для сотрудников Даугавпилсской ГЭС.

Поселение Ругели возникло в 18-19-м веках вокруг усадьбы Бейнаровичей, вдоль реки Западная Двина (Даугава), к востоку от Динабургского дачного поселения Черепово. Во второй половине 19-го века между Черепово и Ругели были сооружены летние лагеря для частной 25-й пехотной дивизии.
На территории пехотных лагерей находились: палаточный городок для низших чинов, бараки для офицеров и их семей и другие сооружения. К востоку от Ругели до Черного рва находился стрелковый полигон.
Об этом вспоминает писатель Леонид Иванович Добычин в своей книге «Город Эн». «Кондратьевы зашли проститься с нами и переселились в лагеря». У жителей поселения Ругели появились новые доходы от обеспечения семей офицеров молочными продуктами, яйцами, овощами, фруктами. Поселение понемногу стало разрастаться.
Грянула первая мировая война, лагеря опустели, разрушились. В 1920 году последний владелец усадьбы Ругели, граф Владислав Бейнарович, продал ее и уехал в Польшу.
В Ругелях начался застой, но с постепенным оживлением. На месте полигона был сооружен аэродром, на территории лагерей был восстановлен ипподром, появились дачники.
После второй мировой войны аэродром был превращен в городской аэропорт, который просуществовал до конца 70-х годов, туда, через поселение Ругели, стал курсировать автобус.
После войны в бывшей усадьбе Бейнаровичей (после присоединения Ругели к городу, комплекс домов по улице Нометню №120) разместилось отделение «Сортсемовощ», часто менявшее свое наименование, «Latgales sēklas” SIA и др.
Летом 1978 года, восточнее поселения Ругели, началось строительство Даугавпилсской ГЭС. В начале 80-х годов на территории бывших пехотных лагерей и ипподрома начал строиться «Поселок гидростроителей».
Поселение Ругели было в январе 1981 года присоединено к городу Даугавпилс.
В 1988 году было прекращено строительство Даугавпилсской ГЭС.
В 1989 году поселение Ругели, «Поселок гидростроителей» и уже застроенная территория с сооружениями для гидростанции были объединены в один городской микрорайон, получивший общее название «Ругели».

Гесель Маймин, D-fakti.lv 21 января 2011 г.

Семейная история Плаговых.

В середине 1930-х годов в доме, где мы жили - в пустующем помещении на самом углу улиц Алеяс и Кр.Валдемара, открылась мужская парикмахерская. Содержателями парикмахерской были старик Динер со своим сыном Лейбой. В будние дни там трудился только Лейба, а отец помогал в бакалейной лавке, которую они с женой содержали, на следующем углу улицы Райня.
В пятницу старик обычно приходил на помощь сыну, число посетителей резко увеличивалось. В те годы многие ходили бриться в парикмахерскую, в основном, перед субботой, часто заодно и стриглись.
Мой отец раньше ходил к парикмахеру Павловичу, а потом к Курицкому, с которым он одно время подружился.
Но после открытия парикмахерской в нашем доме он постепенно начал ходить бриться и стричься к соседу. Туда же стали водить на стрижку и меня. Постепенно отец познакомился с Динерами. У них сложились дружеские отношения и для экономии затрат на газеты: они стали совместно их покупать. Днем газеты читались в парикмахерской, а после закрытия передавались нам.
Семья у Динеров была большая, пятеро детей. Старшая дочь Дора только недавно вышла замуж за Хоне Плагова и у них родилась дочь Рахель.В то время мои родители с ними познакомились и подружились на долгие годы. Хоне (Ханаан) был среднего роста, стройный, подтянутый, опрятно одетый, чернявый, похожий на цыгана. Он всегда был вежлив, говорил тихим внятным голосом свободно на трех языках: идиш, русском и латышском. Он работал тогда приказчиком в мануфактурном магазине Каценя. Дора была немного ниже мужа ростом, дородная женщина со светло-каштановыми волосами, веселая, всегда внимательная к людям. Она работала портнихой на дому по пошиву женского пальто.
Семья была дружная и располагающая к себе, и мы с родителями с ними быстро подружились.
Плаговы тогда снимали квартиру в здании бывшего отделения Госбанка России на углу улиц Райня и Ваданя. В доме были очень толстые стены в три кирпича, с широченными подоконниками, высокими потолками. В квартире было неуютно, довольно пусто. Для меня это было все необычно.
В эту квартиру Плаговых мы обычно ходили по субботам после обеда. Там мои родители вместе с хозяевами играли в «кункен» - семейную карточную игру, тогда только входившую в моду. Игра обычно продолжалась до вечера. Я наблюдал на игрой, а когда надоедало, искал себе занятия в довольно пустой квартире. Потом я перестал сопровождать родителей.
Когда дочка Плаговых немного подросла, они стали по субботам приходить к нам. Собирались в столовой, приходили еще какие-то знакомые. Играли в «кункен».
Позже Плаговы сняли другую квартиру, на той же улице Райня, поближе к улице Виестура. Квартира находилась в большом деревянном доме с мезонином. Но через короткое время там произошел пожар и им пришлось переселиться в какой-то дом рядом.
По вечерам в будни, после работы, мужчины собирались на крыльце парикмахерской Динера поболтать. Старик Динер любил рассказывать разные истории о своей поездке в США, в Нью-Йорк в гости к брату.
К концу 1930-х годов время стало беспокойным, началась вторая мировая война, появились польские беженцы, карточки на сахар и керосин, потом наступили «финские морозы».
Начались сороковые годы. Однажды рано утром в начале лета Лейба пришел открывать парикмахерскую, он подошел к нашему окну с новостью, что красные вошли в Литву, начался их поход и в Латвию.
Лейба женился перед вторжением фашистов, и даже не успел отпраздновать свадьбу. Динеры и Плаговы бежали на восток, но не всем было суждено вернуться обратно. Лейба с родителями умерли от болезни в Средней Азии. Летом 1945 года в город вернулись Плаговы, они поселились в деревянном доме с мезонином на улице Алеяс (угол улицы Дагдас). Хоне по специальности устроиться не смог и пошел работать с немецкими пленными - разбирать разрушенные дома на кирпичи .
В 1946 году у Хоне и Доры, через 10 лет после Рахель, родилась вторая дочь.
Мои родители продолжали дружбу с ними, довольно часто встречались.
К концу 1940-х годов из армии и госпиталей вернулись сыновья Динеров, но поселились они в Риге. Плаговы также перебрались в Ригу. Мои родители все время поддерживалис ними связь.
После преддипломной практики я поехал на несколько дней в Ригу и навестил Плаговых, они летом жили на взморье.
В Риге у них была небольшая квартира в начале улицы Пастас в старом городе. Хоне работал по своей специальности продавцом тканей, Дора понемногу занималась шитьем. Рахель превратилась в цветущую миловидную блондинку, похожую на маму, училась в школе. Младшей же дочери было тогда только шесть лет.
После работы в Салавате  я был направлен на работу в Рустави. Весной я находился в отпуске и заехал повидаться с сестрой Рахель, которая после окончания института работала в Риге. Мы гуляли с ней по улице Бривибас и встретили Рахель Плагову – она изменилась внешне, повзрослела, училась в техникуме.
В 1956 году у Плаговых родилась третья дочка, тоже с промежутком в десять лет после второй.
В это время мы с женой переехали жить и работать в Даугавпилс. Я по работе часто бывал в Риге и изредка захаживал к Плаговым. В середине 1960-х, будучи в Риге, я однажды утром шел по улице Кр.Барона. Вспомнил, что где-то здесь работает Хоне и решил его навестить. Хоне работал продавцом (приказчиков уже тогда не было) в магазине женских тканей на углу улицы Дзирнаву. Рано утром в магазине было много народу, покупательницы средних лет ожидали советов Хоне, какая ткань лучше подходит для платья. Он выходил, осматривал покупательницу, брал рулон ткани, разворачивал, подбирая то, что ей подойдет. Так он поступал с каждой покупательницей. Они очень ценили и уважали его вкус, внимание и советы. Только часа через полтора нам удалось побеседовать. По его словам, так происходило ежедневно.
В конце 1960-х я сильно болел, лежал в республиканской клинике, там Дора меня навещала.
В начале 1970-х, когда умер мой отец, Хоне с Дорой приезжали проводить своего друга в последний путь. Это был их последний приезд в родной город.
В середине 1980-х, когда я проходил курс повышения квалификации в Риге, навестил Плаговых. Я долго сидел у них. Они рассказывали о своих дочках с семьями, которые уехали в Нью-Йорк. В Риге осталась только младшая дочь. Дора болела, Хоне еще держался молодцом. Это была наша последняя встреча.
После смерти моей матери я позвонил им, чтобы сообщить об этом. Дора болела и приехать они не смогли, тогда я сказал им, что мы собираемся в Израиль. Это был наш последний разговор.
В начале 1990-х Дора умерла, она похоронена в Риге. А Хоне уехал к дочкам в Нью-Йорк. На этом все оборвалось.

Гесель Маймин, D-fakti.lv

Семья Кирш.

Шла Первая Мировая война. Германцы заняли Свентские высоты, начался обстрел города. Город горел, разрушался, пустел. Оставшиеся жители старались переехать подальше от реки. Так семьи моих родителей оказались в одном дворе в домах Кисиных на Креславской улице. Там мои родители познакомились и подружились.
В гражданскую войну в город пришли большевики, и отец ушел на войну. Он сражался в рядах Красных латышских стрелков, в 1920-м отступивших на восток. Отец вернулся с войны уже после роспуска латышских стрелков, а в следующем после этого году они с мамой поженились. Отец стал заниматься на курсах кройки и шитья и работать портным в мастерской Залмана Кирша.
“Старику” Киршу, как его называли его работники, тогда перевалило за 50. Мастерскую он открыл еше в начале века, она находилась на углу улиц Шильдеровской и Александровской в одноэтажном деревянном доме с мезонином.
Город постепенно стал возрождаться: заработали магазины, мастерские, мелкие предприятия, школы. Мастерская Кирша шила в основном парадную одежду – фраки, визитки, смокинги, судейские мантии, френчи, но можно было заказать и обычный костюм или пальто. Работы было много, так как шел экономический подъем, заработки были хорошими. Но в начале 30-х годов город, как и весь остальной мир, поразил “великий кризис”. Начался упадок и застой. Мастерская Кирша пострадала больше других, потому что никому уже не нужны были ни фраки, ни визитки…
Отец решил перейти работать в другую мастерскую к Бейлину. А через неделю к нам заявилась мадам Кирш, которую я тогда увидел впервые. Она говорила с мамой, просила, чтобы отец вернулся работать к ним, обещала установить ему хорошую оплату. И отработав две недели у Бейлина, отец вернулся к Киршам.
Кризис вскоре кончился, а после государственного переворота в стране начался подъем. В то время я начал ходить в школу, которая находилась рядом с местом работы отца, и я иногда заходил к нему по дороге домой.
Залман Кирш был стариком среднего роста, с бритой головой, подвижный, энергичный. Когда-то он был известным портным, а теперь только руководил производством, принимал заказчиков, снимал мерки, кроил, проводил вместе с портными примерки. Он также обеспечивал мастерскую всем необходимым: в приемной на полках всегды был выбор нужных тканей, подкладок, фурнитуры и т.д.
В этом же довольно обширном доме, где находилась мастерская, Кирш жил вместе с семьей – женой, дочками и младшим сыном. Старший сын Натан учился в Риге в университете, средний работал в Риге комивояжером. Дом имел несколько входов. На улице Кр.Валдемара (так к тому времени стала называться ул.Шильдеровская) находился вход в ателье, в большую приемную. Это была светлая комната с большими окнами, огромным столом-прилавком, где демонстрировались ткани и производился их раскрой. Рядом была касса, за столом-прилавком находился стеллаж с тканями, сбоку – примерочная, зеркала, столики и стулья для ожидающих.
Из приемной двери вели в квартиру и в мастерскую. Мастерская представляла собой большую длинную комнату с одним окном чуть ли не вдоль всей стены и выходом во двор. Там размещались несколько швейных машин фирмы “Зингер”, два больших стола, разные швейные принадлежности и ящик с углем для утюгов.
В середине 30-х в мастерской работали трое: мой отец, Герман, который шил пиджаки и пальто, и Бик, занимавшийся пошивом брюк и жилетов. Через несколько лет в связи с ростом производства был нанят еще один работник для шитья брюк и жилетов – Амдур, а Бик перешел на шитье пиджаков и пальто.
Работали обычно по 12 часов в сутки 5 дней в неделю, а в пятницу – до обеда. Оплата была довольно высокой. Кирш относился к своим работникам с уважением и заботой, и они отвечали ему взаимным уважением. Кирши обычно приглашали работников с их семьями на все свои семейные торжества. Так, помню, как я с родителями ходил на бар-мицву их сына Ильи. Для детей был накрыт отдельный стол в детской, за которым я оказался рядом со своими одноклассниками Вульфом Цинманом и Семеном Димантом.
Через много лет, встретившись с Вульфом, мы вспоминали этот праздник. На свадьбу среднего сына Кирша были приглашены и ходили мои родители. А на свадьбу Амдура вместе с ними пошел и я. В тот раз я впервые присутствовал на таком большом торжестве.
Рядом, тоже на ул.Кр.Валдемара, находился небольшой одноэтажный каменный дом Кирша, который сдавался на съем. Во второй половине 30-х годов старший сын Кирша Натан окончил университет, получил диплом архитектора и вместе женой переехал жить и работать в родной город. Для них Залман освободил упомянутый одноэтажный дом, где и поселилась семья Натана. В память о Натане Кирше в городе остался надгробный памятник раввину Рогачеверу его работы.
В 40-м пришли “советы”, стало беспокойно, работы убавилось. В начале 1941-го года отец уволился и перешел работать заведующим городского отделения швейной фирмы “Падомью Латвия”. А через несколько месяцев грянула война, и мы ушли на восток. По дороге мы несколько раз встречали Илью Кирша – он с друзьями на велосипедах ехал в том же направлении.
Семья Кирш была в гетто. Затем Залмана с женой вывезли в лагеря в Ригу, потом – в Германию. Залман дождался освобождения, но умер, не успев вернуться в родной город. Его жена умерла еще раньше. Илья вернулся в Даугавпилс осенью 45-го. Здесь он узнал о судьбе своих родных. Он снял на память номерной знак с их каменного дома, где была указана фамилия Киршей, а затем вернулся в город Горький, где к тому времени обзавелся семьей.
В 80-е годы во время командировки в город Серпухов я познакомился в гостинице с одним горьковчанином, который оказался другом Ильи Кирша. Он рассказал мне, что Илья стал лучшим портным в их городе, у него дети и внуки.

Гесель Маймин.

УЛИЦА ХМЕЛЬНАЯ, КИРПИЧНАЯ И МОСТОВАЯ

Мы продолжаем экскурсии по улицам нашего города и свернем в Гаек на улицу Бругю, или Мостовую.
Изначально она называлась Набережной, поскольку идет по высокому берегу Даугавы. История старинной улицы - это история развития промышленности города, защиты центра от наводнений и даже отдельная история противостояния деловых людей и городской власти, желавшей отчуждения земельных наделов под строительство дамбы.
По ней мы и совершим прогулку вместе с краеведом Геселем Майминым и Государственным инспектором по защите памятников Валентиной Смертевой.

ГДЕ ВАРИЛИ ПИВО И МЫЛО
В очередном письме в редакцию наш земляк Гесель Маймин, ныне проживающий в Израиле, рассказывает о прошлом улицы Набережной:
"За поворотом дамбы, вверх по реке шел пологий берег, куда приставали плоты, лайбы (баржи). Там во второй половине 19 века возник один из промышленных районов города - Гаёк. Вдоль реки появилась улица, застроенная в основном промышленными предприятиями. Улица получила название Набережная. Она протянулась вдоль всего Гайка.
Здесь на углу Мельничной улицы (ныне Дзирнаву) в 1860 году Шевел Гурвич открыл пивоваренный завод. Во время Первой мировой и Гражданской войн завод пришел в упадок. В 1920-1930-х годах завод кроме пива стал также производить лимонад и фруктовые воды. Во Вторую мировую завод был разрушен, после войны восстановлен, достроен и расширен. В 1970-х годах после объединения с Резекненским пивзаводом стал называться "Латгалес алус". К началу 21 века завод был разделен на SIA "Latgales alus D" и "Latgales dzeriеni".
В 1861-1870 годы Залман Цин, а потом и его сын Ефрем организовали на этой улице известковое и кирпичное производства, которые просуществовали до Первой мировой войны.
В 1870 году Израил Эйдус основал на Набережной улице кирпичный завод, просуществовавший до Первой мировой.
В 1883 году братья Н. и Л.Презма основали мыловаренное производство на ул.Набережной № 17. Оно действовало до Второй мировой.
В 1889 году при постройке Динабургского водопровода в конце ул. Набережной на реке был сооружен водозабор.
В начале 20 века купец Меер Иосифович Мизрок в районе улиц Средней (ныне Видус) и Февральской (ныне Фебруара) открыл лесопильное производство, которое просуществовало до Второй мировой войны.
В 1911 году между улицами Шоссейная (ныне 18 Новембра) и Февральской была возведена городская электростанция.
Во время Первой мировой войны российские войска построили в районе Гайка, недалеко от водозабора водопроводной станции, деревянный мост через реку, соединивший город с Гривой. В 1922 году у моста образовался большой затор льдов. Чтобы спасти город от еще более разрушительного наводнения, мост сожгли.
В войны 1914-1920 годов почти все предприятия Набережной улицы были разрушены и ликвидированы.
В 1924 году название улицы Набережной было переведено на латышский язык - Краста.
В 1920-1930-х годах вдоль улицы стали развиваться огородные хозяйства и переработка овощей Танаевых и Курмелевых.
В 1928 году Л.Кохковский по ул. Краста, 15 открыл изразцово-кафельное производство ("Krаsns podiнu fabrika", darbnиca, daritava), которое просуществовало до Второй мировой войны.
В 1930-х годах вдоль реки была насыпана дамба для предохранения от паводковых вод, по которой пролегала часть улицы. После войны улица, теперь уже Бругю, пришла в полное запустение".

ХАЛТУРА НА ДАМБЕ
Газета "Двинский голос" в 1931 году вернулась к истории сооружения дополнительной дамбы у Даугавы, которая прошла и по улице Набережной. Укрепление природного берега реки было вызвано необходимостью защитить Гаек от поводковых вод. Было разработано три варианта строительства дамбы.
В итоге власти остановились на последнем, согласно которому заводы Эйдуса и Лихтенберга с прилегающими 18-ю домами были обойдены и оставлены беззащитными перед наводнением.
Работы начались вскоре после сильнейшего наводнения 1922 года, когда вода затопила не только Гаек, но и хлынула в центр города.
Сначала предполагалось, что дамба будет шириной восемь метров, но потом ее сузили до пяти. А осенью 1922 года, когда дамба была протянута до пивоваренного завода, возникли затруднения. На пути стоял кирпичный сарай, и владелец пивзавода отказался его сносить. И дамбу пришлось сузить до 2-3 метров. Второй раз дамбу урезали в ширине возле владений Мизрока, который отказался перенести деревянный сарай на несколько метров ближе к лесопилке. Оказалось, городская власть предложила владельцам отчуждаемой недвижимости недостаточную цену. В итоге в двух местах дамба была сужена настолько, что подводы не могли на ней разъехаться.
На строительстве дамбы трудилось около 500 безработных. Работали они добросовестно и охотно, поскольку труд их неплохо оплачивался. Автор публикации в "Двинском голосе" считает, что поздней осенью трудового энтузиазма у людей поубавилось, и сработала система "кое-как".
Халтура при строительстве дамбы вскоре выплыла наружу. Во время наводнения дамба дала течь в 15 местах. Экспертиза потом выяснила, что при насыпке верхнего слоя земли грунт не был очищен от скопившегося мусора и опилок. Древесные отходы сгнили, и образовавшиеся пустоты не выдержали сильного напора воды. Уязвимыми оказались и узкие участки дамбы.
Поэтому уже лет через восемь после сооружения дополнительной дамбы в Гайке ее пришлось ремонтировать. На строительство и ремонт сооружения ушли десятки тысяч латов.

УГОЛОК ЗАПУСТЕНИЯ .
Современная улица Бругю протянулась на 1385 метров по берегу Даугавы - от улицы 18 Новембра до предприятия "Даугавпилс уденс". Кстати, впервые новое название улицы Набережной-Краста упоминается в 1956 году. В одних источниках она называется Мостовой, в других Бругю. Что примечательно, ни брусчатки, ни булыжного покрытия на улице сегодня днем с огнем не найти, вся она грунтовая. У старого дерева кто-то сделал раскоп, и взору предстает "начинка" дамбы - крупные камни.
Начинается улица у забора теплоцентрали почти тропой, по которой может проехать разве что мотоцикл или велосипед. Постепенно тропка расширяется и уже пригодна для движения автомобилей. Правда, улица настолько узкая, что разъехаться две машины на ней не могут.
До наших дней сохранилось дома четыре, возведенных в начале прошлого столетия. С ними соседствуют здания советского периода. Вот и весь жилой сектор улицы Бругю. Из промышленных предприятий действуют пивзавод да теплостанция. От консервного завода остался пустырь, усыпанный строительным мусором. Пустырь и берег реки покрыты старником почти в рост человека. Улицу Бругю облюбовали владельцы собак, здесь они выгуливают своих питомцев. В теплое время на берегу нередко отдыхают хмельные компании, а молодежь "украшает" разноцветными надписями унылые стены промышленной зоны.
Неуютно себя чувствует одинокий прохожий на Мостовой, как тут не согласиться с Геселем Майминым - запустение.

Улица Малая Садовая

Во второй половине 19-го века город перешагнул за Риго-Орловскую железную дорогу, и начал застраиваться новый район Двинска – Новое Строение.
На холме сразу за железной дорогой, вправо от Петербургско-Варшавского тракта (позже – Шоссейная улица, ныне – ул.18 Новембра) начала обрастать домами небольшая улочка, получившая название Малая Садовая. От этой улочки впоследствии взяли свое начало несколько улиц, уходивших в северном направлении. В 1884 году между Малой Садовой улицей на холме и обрывом к железной дороге (железнодорожными мастерскими) начала сооружаться городская больница. В том же году заведующим этой больницей стал и возглавлял ее долгие годы городской врач Александр Матвеевич Пальмов (о нем “Миллион” писал в одном из недавних номеров – прим. ред.).
В начале 20-го века эта больница была преобразована в земскую, в годы гражданской войны на некоторое время стала инфекционной, а с начала 20-х годов получила название Даугавпилсской уездной больницы. Во второй половине 30-х годов уездная больница была объединена с городской и стала называться Даугавпилсской объединенной. После Второй мировой войны здания бывшей больницы использовались под жилье, а затем, в 50-60-е годы, эти деревянные строения из-за ветхости были снесены, а на их месте построены каменные жилые дома.
На углу Малой Садовой и Шоссейной улиц в 1889-1893 годах по проекту архитектора Вильгельма Неймана была возведена кирха Мартина Лютера из красного кирпича в псевдо-готическом стиле. После второй мировой войны это здание использовалось под зернохранилище, потом под школу бокса. Пожар 28 декабря 1985 года уничтожил крышу. Здание было восстановлено и отреставрировано к концу 90-х годов и по сей день является украшением города.
Опять же на углу Малой Садовой и Шоссейной, напротив кирхи, в начале 20-го века был построен комбинированный одно-двухэтажный каменный дом Мельникова, потом – Кожемякиной. В этом доме в 20-30-е годы размещался “Департамент шоссейных и грунтовых дорог V района”.
После Второй Мировой войны здесь находились разные дорожные организации. В 70-е годы дом был капитально перестроен, одноэтажная часть надстроена до общего уровня. Тогда в нем размещалось Дорожное ремонтно-строительное управление N№5 (ДРСУ-5), которое просуществовало до середины 90-х годов. И в наши дни там находятся различные дорожно-строительные организации.
В 1902-1905 годах на перекрестке улиц Виленской (ныне ул.Андрея Пумпура) и Витебской (ныне ул.Страдниеку), возле улицы Малая Садовая, был возведен традиционный для Латгалии барочный костел Святой Девы Марии. Двухэтажный каменный дом для обслуживающего персонала был построен вдоль Садовой улицы в начале 20-го века. После Второй Мировой войны дом был отделен от территории костела, в 60-е годы его перестроили и надстроили третий этаж. На первом этаже разместился филиал N№3 Центральной городской научной библиотеки. В конце 90-х годов здание было возвращено костелу.
В одноэтажном доме из красного кирпича рядом с больницей – доме Римско-католического общества помощи бедным “Охронка” (Ochronka) – с 1927 по 1934 год размещалась польская ремесленная школа. После войны это здание стало жилым домом.
В конце 40-х годов на ул.Малая Садовая была построена для ПВРЗ (позже – ЛРЗ) водонапорная башня из красного кирпича.
Малая Садовая – одна из немногих улиц города, которая никогда не меняла свое название, просто с 1924 года стала называться по-латышски Маза Дарза. Первоначально эта улица простиралась от Большой Садовой (ул.Лиела Дарза) до Шоссейной. После Второй Мировой войны улица была укорочена до улицы Баускас. Изменилась и нумерация домов, даже ее направление. После войны на этой улице было построено несколько больших жилых домов. Вот такая богатая и непростая история лишь одной небольшой улицы.

Гесель Маймин.